Что вы, милая Холнисо? Мне за вами никогда не поспеть… (Увидела оставленное Хафизой сюзанэ, показывает его соседке.) Хафиза вышивает…

Холнисо (любуясь сюзанэ). Золотые ручки у вашей Хафизы… Скажу по правде: ни одна мать не пожелает лучшей невесты для своего сына… (Бережно складывает сюзанэ, целует его.)

Хамробиби. А ваш Дехканбай! Во всем Узбекистане не сыщешь лучшего жениха! Пусть будет их жизнь вечным праздником!

Холнисо. Да будет так! Сыграем скоро свадьбу… (Запевает.)

Эти диалоги в их сентиментальности и выспренности наполнены скрытым комизмом: как только матери будущих молодоженов узнают, что молодые собираются уехать работать в пустыню, между ними разгорается острый конфликт, и от прежнего умиротворения не остается следа. Теперь матери не могут решить, кто из молодых виноват в предстоящем отъезде:

Хамробиби. Послушайте эту квакающую лягушку! Ваш, ваш сын увозит мою Хафизу!.. Где это видано, чтобы девушки сбивали парня с дороги?

Холнисо. А где это видано, чтобы девушки на трактор садились и бородатых мужчин на соревнование вызывали? Одна ваша Хафиза чего стоит…

Хамробиби (кричит). Не произносите ее имени!

Так на протяжении всей пьесы две отсталые старухи ругаются друг с другом и с детьми. В этом конфликте проявляется их настоящая функция: без них колхозная комедия лишилась бы всякой «конфликтности». Иначе говоря, она превратилась бы в чистый водевиль о соцсоревновании, на которое невеста вызвала жениха.

Гендерный фактор и здесь играет важную роль: в колхозных комедиях почти не встречаются «в коммунизм идущие» старухи. Старики тоже ведут себя по-разному. Если в пьесах восточных авторов они по-восточному рассудительны, то в русских без конца ругаются и ведут себя крайне несолидно. Так, в пьесе В. Масса и Н. Куличенко «Сады цветут» (1939) сразу два балаганных деда: семидесятилетний садовод-мичуринец Карп Иванович и шестидесятипятилетний сторож колхозного сада Сверчок. Параллельно тому, как дети их ссорятся друг с другом, старики тоже перестают находить общий язык. И не только друг с другом, но и с другими колхозниками. Так, Сверчок общается со стрелочницей Натальей Кузьминичной:

Сверчок. Ты что же это, старая шпала? Шулеровала здесь весь день, а теперь говоришь — не сюды? Куды мы теперь пойдем?

Наталья. Ты на меня, лысый, не кричи. Не боюсь я тебя. Знаем мы таких всевластных.

Сверчок. Ну ладно. Не скрипи. Ты ведь для меня все равно, что калитка немазаная.

Наталья. Ну и ступай отсюда. Не волнуй меня. Знаешь мой характер.

Сверчок. Ну и глупа ты, Наташка. Ить вот бабы, Карпуша, чисто сороки.

Роль стариков — стоять на страже старого и быть препятствием на пути «новой жизни». Так, в «Свадьбе» Симукова старый казак Пантелей Ермаков не разрешает внучке выйти замуж за неказака. Он устраивает скандал во время смотрин, затем убегает с ключом от сундука с приданным внучки, после чего устраивает дебош на свадьбе, который похож на сцену из купеческой жизни позапрошлого века. Жених называет деда Пантелея «ржавой стариной» и «отсталым элементом». Сам же дед о себе говорит: «Я человек не советский. Я все равно что упокойник. Я все могу…» Но и он вынужден смириться с «новой жизнью», признав в женихе внучки казака и благословив молодоженов.

Поскольку основная сюжетная функция балаганных дедов быть сниженным отражением основного конфликта в «верхней паре», они также нередко представлены парой. Один из них — передовой, другой — отсталый. Так, пара дед Тарас — дед Остап из пьесы «В степях Украины» отражают пару Чеснок — Галушка. Доводя конфликт председателей до абсурда, деды выполняют важную дереализующую функцию. Они не только появляются в пьесе все время вместе, но и говорят главным образом друг с другом. Их «парность» почти гротескна: «Мы с Тарасом и службу вместе служили, и в один день женились, и жинки наши, царство им небесное, в один год поумирали, — одним словом, всю жизнь мы вместе. А теперь неудобство у нас — в разных колхозах мы…» В этом «неудобстве» проявляется стремление стариков встроиться в «новую жизнь». Тарас не хочет оставаться в колхозе Галушки «Тихая жизнь». Он требует принять его в колхоз Чеснока: «Не могу я в тихой жизни жить… Галушка нас не туда ведет. У Чеснока все в Москву на выставку едут, а тут помрешь и Москвы не увидишь. Остап едет, а я, выходит, не ого… Тихая жизнь, как линь в болоте…» Остап тоже просит за друга: «Прими, Чеснок! Дружок мой — хлопец он, конечно, сверху изрядно-таки подержанный, но внутри, ручаюсь, о-го-го-го! Сила у него о-го-го-го… работать будет, как молодой… Это он сверху такой, немного не ого, но внутри о-го-го-го… ручаюсь».

Колхозные деды в различной степени несут черты своего балаганного наследия. Но когда, как у Корнейчука, фарсовость доведена до предела уже на уровне главных персонажей (Чеснока и Галушки), которые сами походят на балаганную пару, Тарас и Остап приобретают черты даже не русских балаганных дедов, но их английских визави — village idiots. Так они спорят о том, чей председатель лучше:

Тарас. Што? Порченый? Выходит, мой председатель Галушка не о-го-го-го?..

Остап. Нет… Чеснок — это председатель о-го-го-го, на весь район о-го-го-го…

Тарас. Выходит, мой Галушка — последний человек в районе?..

Остап. Раз ты, старый черт, в драных штанах провсегда ходишь — значит, твой председатель Галушка свинья. Понял? Ой, клюет… клюет… раз! Сорвалась… Вот такая… (Показывает.)

Тарас. Ну а как свинья мой председатель о-го-го-го?

А так два старых рыбака обсуждают прошедшую рыбалку:

Остап. Отступление по всему фронту. Пойдем, я там приманку бросил… Рыбы там о-го-го-го.

Тарас. Не о-го-го-го, а о-го-го-го-го.

Остап. Рыбы тут не о-го-го-го.

Тарас. И даже не ого. Дело табак….

Остап. А ты его взял о-го-го…

Тарас. А ты его о-го-го-го…

Судя по тому, что пьеса с успехом шла в театрах страны, не только автору, но и зрителю эта «речевая характеристика» героев казалась смешной. Тарас и Остап в меру передовые, в меру отсталые. Их отсталость — в неграмотности и остатках религиозности.

Может показаться, что «в коммунизм идущий дед» появляется в этих пьесах только для увеселения. Как говорит (с ремаркой: «добродушно»), обращаясь к колхозному сторожу Тарасу, герой пьесы Мдивани «Новые времена»: «Ты для меня, как кино или какое-нибудь комическое представление». Но функция колхозных дедов еще и в том, чтобы продемонстрировать на них недостатки не в сатирическом, но юмористическом ключе. Если в главной паре