в тупик постмодернизма. Как остроумно заметил П. Бейль, «философы не лучше могут судить о механизме мира, чем крестьянин о башенных часах». «Чистый разум» оказался бессильным понять самое существенное в человеке. То, что феномены человеческой жизни (представляющей собой деятельность) невыразимы в традиционных философских категориях, вполне осознали представители «философии жизни», но в ещё большей степени выходу из тупика спекулятивного мышления на правильный путь способствовало возникновение общей теории систем, кибернетики и синергетики. Весьма своевременно прозвучал призыв Витгенштейна: «Давайте перестанем нести трансцендентную чепуху, когда всё просто, как удар в челюсть». Но завершающий, конечно, не «удар в челюсть», а шаг, сделала уровневая модель.

Человек невероятно разнообразен, и уже давно настала пора прекратить «рассуждениями вообще» выхолащивать его многообразие. «Что здорово для русского, то немцу смерть». Русские это знают, немцы, кажется, тоже, а вот господам учёным это никак не понять. Они всех мажут одной краской, безбожно завышая их уровень. Народ же эту суть человеческого давно понял и сам сказал про себя: «Из нас, как из дерева — и дубина, и икона». Автор отобразил огромное разнообразие несовершенств и совершенств человека в наиболее экономной форме — модели многоуровневой деятельности.

Уровневая модель, позволяет новыми глазами взглянуть как на деятельность, так и проблемы её изучения, снижая градус восторженной риторики по поводу человека, культуры, прогресса. Так, практически все существующие взгляды, общественные теории, если и справедливы, то для деятельности на нижних и средних созидательных уровнях. Они не работают на отрицательных и высоких созидательных уровнях.

Общим пороком всех теорий, является то, что, как правило, позитивная и негативная деятельность любого рода и в любой области обозначаются одним термином. Для большинства самых значимых явлений, относящихся к деятельности человека, у нас нет терминов, обозначающих то же самое, но со знаком «—». Экспериментально установлено, что цвет, для которого в языке не существует термина, владеющие данным языком не различают. Не имея терминов, относящихся к разрушительной деятельности, мы не просто лишены возможности её адекватно описывать, правильно к ней относиться, мы лишены даже возможности её воспринимать.

Эту ситуацию можно сравнить с такой своеобразной экономикой, в которой приход имеет тот же знак, что и расход, и расчёты производятся только с положительными величинами. Будет такая финансовая система работать? Нет, она рухнет в считанные дни. Почему же такого не случилось с науками о деятельности человека, спросите вы? Да нет, они рухнули уже множество раз, просто заинтересованные лица делают вид, что этого не было.

Роковым для человечества явилось то, что большинство закономерностей человеческого поведения и мышления сформулирована для созидателей. Но разрушители в тех же ситуациях действуют полярно противоположным образом, и прогнозы их поведения неизменно оказываются неверными. Поэтому поведение любых множеств, в которых кроме созидателей присутствуют ещё и разрушители, недоступно для нашего понимания. Так за пределами понимания до сих пор находится то, что произошло в России в 1917 году. А произошла невиданная активизация разрушителей, философией и общественными теориями не предусмотренных.

В философии сломано немало копий по поводу отличия единичного от всеобщего, но различать их так и не научились. Как следствие большая часть из всего массива известных нам утверждений о человеке является ложными, так как относится к единичным явлениям, причём люди судят о человеке, как представителе вида, по себе. Выше автор уже обращал внимание читателя на то, что высказывания выдающихся людей о человеке преувеличивают его достоинства, представляя его в выигрышном свете. Широко известна фраза И. Канта, выражающая, может быть, самую красивую его мысль: «В мире есть две вещи, изумляющие тем больше, чем больше о них думаешь, это небо над нами, полное звёзд, и нравственный закон внутри нас». Дело всё в том, что большинство на это небо не обращает никакого внимания. Если бы Кант сказал «нравственный закон внутри меня», это бы не встретило возражений. Но в людях поражает скорее отсутствие нравственного закона. Сколько в мире людей, у которых нет никаких внутренних ограничений! «Человек — творец самого себя, по своей воле он может опуститься до животного состояния и может возвыситься до небес» — так считал П. де Мирандола. И он, конечно, ошибался. Опуститься до животного по своей воле человек, конечно, может, но не всякий в состоянии возвыситься до небес, это в значительной мере предопределено потенциальным уровнем. А потенциальный «небесный» уровень — очень редкое явление.

Приписывание достоинств редких высоких всему человечеству, ведущее к искусственному завышению уровня человека — метод весьма далёкий от научного. Это как в школе всем поставить пятёрки. Вместо того, чтобы поднимать низких до высоких, их уравнивают, присваивая всем «высокое звание» человека. Экономика открыла закон: плохая валюта вытесняет из обращения хорошую. Приравнивание низких к высоким вытесняет из деятельности последних. Поступать следует прямо противоположным образом: поднимать низких до высоких.

Таким образом реально практикуемый «гуманизм» оказался неспособным возвысить человека. Как без тени сомнения полагают адепты гуманизма, раз человек думает, то он будет придумывать что то умное и хорошее. И получится сфера разума. А он напридумывал лгать, воровать, воевать. Начало разоблачению человека положили Достоевский и Фрейд, и теперь под окончательным решением этой проблемы появилась подпись: «Утверждаю. Уровневая модель». А вакцинация уровневой моделью, как полагает автор, должна положить конец эпидемии ложного повышения уровня.

Сегодня имеет место кризис познания, выражающийся в резком падении связности науки. Уровневая модель является значимым антикризисным фактором, так как она связывает воедино не только различные теории и направления мысли (классическая европейская философия, критический рационализм, бихевиоризм, экзистенциализм, марксизм, операционализм, персонализм, постмодернизм, и т. д.), но и различные дисциплины (генетика, теория эволюции, психология, культурология, нейропсихология и т. д.), и ещё более того — науку, религию и искусство. Она является шагом к новой связности и простоте, в том числе и к непротиворечивой терминологии. Вот примеры крайне неудачных терминов: осевое время, массовая культура, культурная революция. Надо сказать, что слоганы, включающие «культуру» и «революцию», держат первое место по своей бессмысленности. Термины-рекордсмены по невнятности и неоднозначности: Бог, идеальное, душа, дух, духовность, культура — преимущественно связаны с наименее доступной для понимания внутренней деятельностью человека, и являются временно исполняющими обязанности тех представлений, которые приобретут определённость в будущем. Это своего рода «временные вывески», которые по правилам познания будут заменены на постоянные. Это произойдёт, когда удастся достаточно глубоко проникнуть в суть процессов деятельности человека, и всем заинтересованным лицам удастся согласовать единое представление об этих на сегодня чрезвычайно многозначных понятиях. И здесь уровневая модель, как инструмент упорядочивания, окажет неоценимую услугу.

Теперь уже ясно, что души, как некого специфического образования, размещённого в теле