Печальное положение с правами представителей ЛГБТ-сообщества по всему миру некоторое время находилось под пристальным вниманием США. С 1993 года, когда изменились требования по предоставлению отчетных документов по личному составу и в них стали включать упоминание о сексуальной ориентации, Госдепартамент в своем ежегодном Отчете по правам человека обращал особое внимание на жестокое обращение, с которым сталкивались представители ЛГБТ-сообщества во многих странах мира, и поднимал этот вопрос при переговорах с другими правительствами, как, например, я это сделала при переговорах с Лавровым, Мусевени и другими ответственными лицами. Мы также провели небольшую акцию в защиту прав представителей ЛГБТ-сообщества с помощью ПЕПФАР, американской президентской программы по борьбе со СПИДом, благодаря которой удалось не только спасти миллионы жизней, но и помочь изолированным людям вернуться в общество.

Я решила, что качество нашей работы в отношении прав человека нужно улучшить. Было слишком много свидетельств того, что условия для представителей ЛГБТ-сообщества во многих странах становились все хуже. Это было полной противоположностью существенному прогрессу в других странах, в том числе и в США. Жестокая ирония заключалась в том, что в одних странах условия жизни для представителей ЛГБТ-сообщества были лучше, чем когда-либо, в то время как в других странах — хуже некуда.

Я искала способы обеспечить этот прогресс в собственном ведомстве, поддержав представителей ЛГБТ-сообщества, работающих в Госдепартаменте. Раньше талантливых сотрудников дипломатической службы вынуждали покидать свой пост, если становилось известно об их нетрадиционной сексуальной ориентации. То время прошло, однако до сих пор оставалось много правил, которые усложняли жизнь нашим коллегам — представителям ЛГБТ-сообщества. В 2009 году я увеличила объем юридически доступных пособий и дотаций для однополых гражданских партнеров — сотрудников дипломатической службы, работающих за границей. В 2010 году я распорядилась, чтобы политика равных возможностей при трудоустройстве в Госдепартамент однозначно предусматривала отказ от дискриминационного отношения к работникам и претендентам на рабочее место, основанного на половой принадлежности. Мы также облегчили для американцев процедуру по изменению пола, указанного в паспорте, и сделали возможным, чтобы однополые пары получали паспорта под именами, признанными в их штате посредством своего брачного или гражданского союза. Чтобы поддержать движение против издевательств и запугивания, инициированное геем-обозревателем Дэном Саваджем, я записала ставшее популярным видео «Все налаживается». Не знаю, смогли ли мои слова утешить и ободрить подростков, находящихся в группе риска, но надеюсь, что смогли.

Я также поддержала ежегодный гей-парад, проводимый Госдепартаментом под руководством организации «Геи, лесбиянки, бисексуалы и трансгендеры в организациях международных отношений». Как видно из названия, это представители ЛГБТ, которые работают в сфере международных отношений США, поэтому у них есть сильная профессиональная заинтересованность в том, чтобы добиваться улучшения условий для представителей ЛГБТ-сообщества и за границей, и дома. Ежегодный гей-парад, проводимый в Госдепартаменте, сразу же стал радостным и важным событием. В 2010 году, после подведения итогов и упоминания тех успехов, мы достигли за прошедший год, я упомянула те страдания, которые до сих пор испытываемые представителями ЛГБТ-сообщества во многих странах мира. «Речь идет о том, что, защищая права геев, мы тем самым защищаем права человека», — сказала я. После моих слов зал взорвался овациями и одобрительными восклицаниями. Я продолжила:

— Как я с гордостью сказала более 15 лет назад в Пекине, права человека — это права женщин, а права женщин — это права человека. Позвольте мне сегодня заявить, что права человека — это права геев, а права геев — это права человека, раз и навсегда.

Снова раздались громкие аплодисменты. Конечно, я надеялась, что мое выступление будет тепло принято, но я удивилась, насколько сильной была реакция. Я поняла, что именно это люди хотели услышать больше всего. Позже Дэн Байер, активный член организации «Геи, лесбиянки, бисексуалы и трансгендеры в организациях международных отношений», подтвердил это: «Вы должны были сказать это миру».

Так началась работа над одной из самых незабываемых речей, которые я произнесла в качестве госсекретаря.

Бóльшая часть моих важных выступлений, естественно, была посвящена внешней политике. В них определялись многолетние, многосторонние направления деятельности по целому ряду вопросов. Зачастую они содержали осторожные предостережения, изложенные в тщательно подобранных выражениях, зашифрованные предупреждения, порой встречался и дипломатический жаргон. Мои спичрайтеры много работали, чтобы сделать каждое из выступлений доступным для как можно более широкой аудитории, но факт остается фактом: выступления на внешнеполитическую тему были занудными, их примерными слушателями и читателями являлись либо профессионалы в сфере внешней политики, либо государственные должностные лица, либо аналитики, либо дежурные журналисты, освещавшие данные вопросы.

Я хотела, чтобы данная речь отличалась от всех остальных. Я хотела, чтобы она что-то значила для представителей ЛГБТ-сообщества, находящихся в разных условиях. Я хотела, чтобы она была важной не только для активистов, свободно высказывавшихся о правах человека, но также и для запуганных деревенских подростков в США, для молодежи в Армении или в Алжире. Я хотела, чтобы она была простой и откровенной, чтобы она явилась полной противоположностью тем речам, многословным и непонятным, насыщенным горестными сетованиями, которые можно часто слышать из уст противников геев. Я хотела, чтобы она смогла убедить сомневающихся слушателей, поэтому она должна была быть обоснованной и вежливой и ни на йоту не отклоняться от вопросов защиты прав человека. Больше всего я хотела, чтобы это было ясным посланием лидерам стран во всем мире: защита прав граждан, входящих в ЛГБТ-сообщество, — это часть общих обязательств по защите прав человека, и мы должны следить за выполнением этих обязательств.

Прежде чем мы начали составлять эту речь, мне нужно было решить, где я буду ее произносить, поскольку это была очень важная тема, и место выступления имело огромное значение. Дело происходило в начале 2011 года. На ближайшие месяцы у меня были запланированы поездки во множество стран мира, практически во все регионы. Может ли одна из этих поездок быть подходящей для данной цели? В августе я отправлялась в Африку, и мы в оперативном режиме обсудили возможность использования поездки в Уганду для того, чтобы мне выступить с речью в память о Дэвиде Като, однако мы весьма быстро отказались от этой идеи. Я хотела любой ценой избежать предположения, что насилие по отношению к геям — это скорее только африканская проблема, а не глобальная, а также не дала местным фанатикам возможность жаловаться на издевательства со стороны США. Я хотела, чтобы в моей речи ясно прозвучала сама суть проблемы.

Мы посмотрели на календарь: может, лучше стоит ориентироваться на какую-либо знаменательную дату, чем на знаменательное место? Например, на гей-парад, проведение которого было запланировано в июне 2011 года. Нет, это вряд ли подходило: если я выступлю с речью на территории США, это бы не произвело того эффекта, которого я хотела добиться. В этом случае журналисты будут освещать мою речь лишь с точки зрения внутриполитической жизни, если вообще будут ее освещать. (Говорить о правах представителей ЛГБТ-сообщества в «месяц гордости»[86]не настолько важно, чтобы это получило достойное освещение в прессе.) Это не произведет должного воздействия.