У Оззи на глазах зловещие темные корабли обстреливали планету ракетами и бронебойными снарядами. Взрывы разрывали слои облаков и перемешивали атмосферу. Ударные волны опустошали мир. Земля гигантскими фонтанами вздымалась к небу. Океаны ревели от яростных бурь. Города и поселки исчезали с лица планеты. В первые же секунды погибли десятки тысяч чужаков. Оззи знал их. Он ощущал их смерть. Их горе. Их страх. Их потерю. Их печаль. Их сожаление о разрушенных домах. Их отчаяние при виде гибнущих детей. Он видел каждого из них и переживал вместе со всеми. Гибель обитателей мира продолжалась, когда бомбардировка захватчиков превратила планету в мрачную радиоактивную пустыню, и космические корабли ушли на поиски более податливых миров.

Оззи отшатнулся от шара, свернулся в клубок, и обильные слезы хлынули из его глаз, орошая сухой песок.

Он проплакал несколько часов, переживая боль бесчисленных смертей. За это время в его душе окрепла ненависть, какой он еще никогда не испытывал. Ненависть к тому, что было сделано. Ненависть к слепой тупости империалистов. Ненависть к сильфенам, за то что они только смотрели и ничего не сделали. Ненависть к бессмысленной утрате многообещающей цивилизации. На­сколько лучше могла стать Вселенная, если бы мирные спокойные чужаки, населявшие этот мир, остались жить и впоследствии встретились с человеческой расой. Ему было горько сознавать, что встрече двух различных разумов так и не суждено состояться.

На склоне дня, когда слезы и жалобные стенания окончательно иссякли, он перевернулся на спину и уставился в безоблачное небо. Орион и Точи в тревоге склонились над ним.

— Оззи, — жалобно протянул Орион, сам едва сдерживая слезы. — Оззи, не плачь больше, пожалуйста.

— Это так трудно, — прохрипел он. — Я был там. Я был с каждым из них, когда они умирали.

Его тело снова содрогнулось от рыданий.

— Оззи, пожалуйста, не надо!

Он почувствовал, как Орион в отчаянии сжал его руку. Его дом находился за много световых лет отсюда, родители пропали, а путешествие растянулось на много кошмарных месяцев. Этого прикосновения Оззи хватило, чтобы снова не погрузиться в пучину отчаяния. Какая ирония! Суперсамодостаточному Оззи понадобилось чье-то участие!

— Хорошо, — тихо произнес он и ответил на пожатие Ориона. — Хорошо, только дай мне еще немного времени. — Он попытался сесть, но обнаружил, что тело ему не подчиняется. Манипулятор Точи мягко поддержал его за спину и помог приподняться. Оззи с некоторым страхом окинул взглядом каньон. — А где сильфены?

— Не знаю, — сказал Орион. — Они ушли давным-давно.

— Хм. И правильно сделали. Я бы убил их, попадись они мне под руку.

— Оззи, что случилось? Что ты увидел?

Он поднял руку ко лбу и удивился, обнаружив, что весь горит, словно в лихорадке.

— Я видел то, что случилось с этим миром. На космических кораблях прилетели какие-то чужаки и… все уничтожили.

— Это было здесь?

Орион нерешительно огляделся.

— Да. Только очень и очень давно.

Вид разрушенного города-дворца снова вызвал прилив печали.

— Зачем они это тебе показали?

— Я не знаю, старик. Правда не знаю. Сильфены думали, это то, чего мне не хватает для моей песни. Песни, черт побери! — Он презрительно хмыкнул. — Похоже, у нас серьезные проблемы с переводом. Когда вернемся домой, я, пожалуй, вчиню иск департаменту культуры на триллион долларов. Я никогда не смогу от этого оправиться. — Оззи замолк, осознав, насколько верны его последние слова. — Но, похоже, в этом-то самое главное. Эти воспоминания принадлежат сильфенам. Они все видели. И ничего не предприняли. — Он взял в горсть немного песка, потом пропустил его сквозь пальцы, глядя на тонкие струйки. — Это ведь их горе, а не мое. И не тех, кто населял этот мир. Только их. Всем остальным уже все равно.

— Тогда что теперь?

Оззи с опаской покосился на черный шар.

— Уходим. Здесь нам больше нечего делать.

Даже сейчас, по прошествии стольких лет, поднимаясь на трибуну, Элейн Дой чувствовала благоговейный трепет. Снизу это возвышение в зале сената выглядело очень внушительно: широкая приподнятая платформа перед первым рядом кресел с массивным столом из столетнего дуба, за которым восседал ведущий собрание премьер-министр. В реальности же свет люстры со сводчатого потолка казался таким ярким, что было трудно разглядеть верхнюю ступеньку лестницы. Красная ковровая дорожка протерлась почти до ниток. Крышку стола уродовали многочисленные отверстия, просверленные для под­соединения современных модулей, мониторов и точечных контактов.В прошлом ей много раз приходилось подниматься сюда во время рабочих сессий, чтобы сделать политическое заявление или зачитать отчет министерства финансов. Собравшиеся сенаторы безжалостно прерывали ее криками «Позор!» и «Долой!», гулко разносящимися по огромному залу, а репортеры, по-волчьи усмехаясь со своей галереи справа от трибуны, фиксировали ма­лейшие проявления ее страха, ее сбивчивые возражения и расплывшуюся фигуру. Несмотря ни на что, именно она вызывала наибольший интерес, контролировала дебаты, отстаивала свои доводы и принимала решения, заставляющие правительство работать, и вследствие этого забирала политические очки у своих оппонентов.

Сегодня же все семьсот сенаторов в почтительном молчании встали со своих мест, по старой традиции приветствуя президента. Те же знаки внимания они оказали бы ей и при зачтении ежемесячного бюллетеня, но на этот раз в зале сената чувствовался неподдельный трепет. Сегодня они ждали от нее указаний.

Ее церемониальный эскорт королевских гвардейцев коротко отсалютовал и занял свое место позади трибуны. Она всегда считала, что их алые мундиры придавали подобным моментам необходимую торжественность. Хотя офици­ально они были переведены на службу президенту королем Уильямом во время образования Содружества, заботу о финансировании и организации этого подразделения уже давным-давно взяла на себя служба безопасности.

— Сенаторы и народы Содружества, прошу тишины. Сегодня к вам обращается наш уважаемый президент Элейн Дой, — объявил первый министр.

Он поклонился Элейн, а затем повернулся и встал у своего стола.

— Сенаторы, дорогие сограждане, — заговорила она. — Благодарю вас за то, что нашли время меня выслушать. Как вам уже известно из сообщений прессы, корабли нашего Межзвездного Агентства, «Конвей», «Святой Асаф» и «Лэнгхарн», вернулись из полета к Альфе Дайсона. Их исследования подтвердили наши худшие опасения. Командующий Уилсон Кайм имеет все основания утверждать, что чужаки Дайсона, или праймы, как они себя называют, весьма агрессивны по своей природе. Еще большую тревогу вызывает то обстоятель­ство, что эти праймы развернули огромные производственные мощности для постройки больших червоточин, способных достичь самых удаленных уголков нашей мирной Галактики.

Сегодня мы должны отдать Уилсону Кайму должное за опасную миссию, проведенную по нашему поручению. Получение новых сведений в таких опасных условиях требовало огромной смелости, и это должно заставить праймов задуматься. Тем не менее нельзя забывать, что они получили помощь из самого неожиданного источника.