Том поднялся на башню с подзорной трубой в руке.

— Где? — спросил он и, когда часовой показал, направил туда подзорную трубу. Вслед за ним на башню поднялась Сара.

— Кто это? — с тревогой спросила она.

— Аболи. Он ведет с собой патрули. — Том негромко свистнул, с облегчением и удовлетворением. — И ни следа преследования. Похоже, удастся уйти спокойно, без боя. Не думал, что это возможно. Не понимаю, почему мусульмане так легко отпускают нас. Загони-ка своих огольцов на борт. Как только Аболи вступит на борт, мы отправляемся вниз по реке.

Сара начала спускаться, но он просвистел снова, и она остановилась.

— Аболи ведет с собой двух незнакомцев. Клянусь Богом, это арабы. Судя по внешности, пленники, потому что Аболи прочно их связал. Он захватил вражеских разведчиков. Хотят они того или нет, но скажут, где их главные силы.

Том и Сара дождались, пока Аболи приведет пленных на борт «Кентавра».

— Что за рыбу ты поймал в сети, Аболи? — спросил Том, разглядывая их. По виду арабы, причем один — воин и, судя по всему, опасный. Второй — мальчишка, красивый парень с огромными темными глазами, робкими и испуганными.

— Они как-то не подходят друг к другу, — сказал Том.

Легкий тон Тома как будто приободрил мальчика.

— Эфенди, ты говоришь на моем языке? — негромко спросил он, и его голос прозвучал мелодично, он еще не начал ломаться.

— Да, мальчик, я говорю по-арабски.

— Тебя зовут Том?

— Черт побери, маленький негодяй! — Том нахмурился и угрожающе шагнул к нему. — Откуда ты это знаешь?

— Том, подожди! — остановила его Сара. — Это девушка.

Том посмотрел в лицо Ясмини, потом рассмеялся. Он сорвал с ее головы покрывало, и длинные темные волосы упали ей на плечи.

— Верно, и хорошенькая. Кто ты?

— Я принцесса Ясмини и принесла тебе послание от Доули.

— От кого?

— От Доули. — Она оглянулась в отчаянии. — Доули, Доули.

Она несколько раз с разной интонацией произнесла это имя, но Том смотрел на нее, не понимая.

— Я думаю, она пытается сказать «Дорри», — вмешалась Сара, и на лице Ясмини появилось облегчение.

— Да! Да! Доули! Доули! Твой брат.

Лицо Тома перекосилось и налилось кровью.

— Ты пришла насмехаться надо мной. Мой брат Дорри мертв уже много лет. Что ты задумала, тварь? Это ловушка? — кричал он ей в лицо.

Глаза Ясмини наполнились слезами, но она выпрямилась и запела. Вначале неуверенный, голос мало-помалу зазвучал ровно, приятно и верно, однако Ясмини пела куплеты на арабский манер, и для слуха европейца они звучали незнакомо. Мелодия была искажена, слова звучали пародией на английский язык. Все смотрели на девушку, ничего не понимая.

И вдруг Сара ахнула:

— Том, это «Испанки». Она пытается петь «Испанок».

Она бросилась к Ясмини и обняла ее.

— Это правда. Дориан жив, и песня — знак, что девушка пришла от него.

— Дориан! Возможно ли это? Где он? — Том схватил Ясмини за руку и яростно затряс. — Где мой брат?

Полился поток слов. Ясмини начинала новое предложение, еще не закончив предыдущее, запинаясь в спешке, пытаясь рассказать все и многое пропуская, так что постоянно приходилось останавливаться и возвращаться назад.

— Дорри нуждается в помощи. — Том усвоил самое необходимое и повернулся к Аболи. — Дорри жив, он в опасности и послал за мной.

— С лошадей еще не сняли седла, — спокойно ответил Аболи. — Можно выехать немедленно.

Том повернулся к Ясмини, которая продолжала рассказывать Саре.

— Хватит, девушка! — остановил он ее. — Остальное послушаем позже. Можешь отвести нас к Дорри?

— Да! — с готовностью ответила она. — Мы с Батулой отведем тебя к нему.

Том наклонился с седла, чтобы торопливо поцеловать Сару. На сей раз она не настаивала на том, чтобы сопровождать его.

По ее необычному поведению и молчаливости в последние дни Тому следовало бы догадаться — что-то не так, но он был страшно занят и даже не подумал об этом.

— Убедись, что Уил Уилсон всех держит на борту и все готово. Мы будем возвращаться в спешке, и, возможно, за нами будет идти половина арабской армии.

Он взял повод, заставил лошадь вскинуть голову и посмотрел на остальных.

Ясмини и Батула уже выступили и были на полпути к первому холму над рекой Лунга. Люк и Аболи задерживались, поджидая, пока Том их догонит. Все были в арабской одежде, и каждый вел в поводу запасную лошадь. Том пришпорил лошадь пятками и помахал Саре, когда лошадь под ним рванулась вперед.

— Возвращайся благополучно и побыстрей! — крикнула Сара и прижала руку к животу.

Им потребовалось четыре дня быстрой езды; они каждый час меняли лошадей, ни разу не останавливались с рассвета до темноты и наконец догнали арабскую колонну.

Том все время ехал рядом с Ясмини, и они разговаривали, пока в горле не пересыхало от пыли и жары. Она рассказывала обо всем, что происходило с Дорианом с их встречи в зенане и до его ареста Абубакером несколько дней назад. Иногда ее рассказ был связным и плавным, полным веселья и воодушевления, и тогда Том смеялся, в другое время он готов был заплакать. Она нарисовала ему, каким мужчиной стал Дориан, и внушила Тому гордость за брата.

Она рассказала об их с Дорианом любви и завоевала любовь и уважение Тома. Он был очарован ее живостью и солнечным характером.

— Значит, теперь ты моя младшая сестра, — ласково улыбнулся он.

— Мне это нравится, эфенди. — Она улыбнулась в ответ. — Я рада.

— Если я твой брат, зови меня Томом.

Когда Ясмини напомнила ему о бое в проходе и о том, как он ранил брата и едва не заколол ее, Тома охватили угрызения совести.

— Он не показал мне лицо! Откуда мне было знать?

— Он понимает, Том. Он тебя по-прежнему любит.

— Я мог убить вас обоих. Словно что-то извне сдержало мою руку.

— Пути Господни неисповедимы, и не нам в них сомневаться.

Она объяснила Тому сложный мир оманской политики, рассказала, какое место в нем занимали они сами и чем грозит Дориану то, что трон занял Заян аль-Дин.

— И вот теперь Абубакер везет его в Маскат, чтобы он предстал перед мстительным и полным ненависти Заяном, — сказала она, и слезы потекли по ее пыльному лицу.

Том наклонился и по-братски потрепал ее по руке.

— Мы об этом позаботимся, Ясмини. Пожалуйста, не плачь.

Они нашли широкий след арабской колонны и приблизились, так что над лесом стало видно поднятое армией облако пыли. Батула поехал вперед, остальные ждали наступления ночи. Только Батула мог проникнуть в ряды всадников с закутанными лицами, не привлекая внимания.