В Ассизи из Ватикана добирались все вместе, на папском поезде. Затем на площади перед базиликой святого Франциска избранные гости, а также хозяин мероприятия зачитали свои воззвания к миру. Первым выступил патриарх Варфоломей, за ним — протестанты. Делегат анимистов указал, что пороком современной цивилизации является утрата связи с духами предков и мест; индуистка призвала обрести Божье начало в себе и ближних. Профессор каирского университета Аль-Азхар зачитал декларацию шейха Тантави, в которой тот подчеркнул мирный характер веры в единого Бога, а заодно поблагодарил Иоанна Павла II за поддержку палестинского народа. Американский раввин Исраэль Зингер отдал должное христианству за то, что оно развило мирные элементы иудаизма, и воздал хвалу лично Войтыле: «Один ты мог совершить что-то подобное, Иоанн Павел II. Один ты мог сделать это реальным, и мы должны помочь тебе».

По словам римского папы, предназначение встречи в Ассизи — не молиться всем вместе, а быть вместе, чтобы молиться. Таким образом понтифик отвергал претензии критиков, обвинявших его в синкретизме, то есть смешении вер. И действительно, после зачитывания воззваний религиозные лидеры со своими единоверцами удалились в отведенные им места, чтобы вознести молитвы своим богам. Вечером все вновь собрались на площади, где выслушали совместную декларацию с обязательством содействовать делу мира, после чего были возжены свечи, символически разогнавшие тьму бесчеловечности[1380].

Год 2002‐й обещал быть не менее насыщенным, чем предыдущий, хотя слухи об уходе римского папы на покой звучали все чаще. Согбенный старик с трясущейся рукой — вот в кого превратился бывший лыжник и любитель сплавляться по горным рекам. Незадолго перед Пасхой Ватикан отменил визит понтифика в один из римских приходов — Войтыле пришлось бы взбираться там на крыльцо, а он уже не был способен на это[1381]. Тем поразительнее, что этот человек, сам вид которого служил олицетворением слова «дряхлость», продолжал носиться по миру, пересекая океаны и климатические пояса. Он, который не мог уже одолеть двадцать одну ступеньку виминальской церкви, за год сумел посетить еще шесть стран и принять участие в целом ряде массовых мероприятий, включая очередной Всемирный день молодежи. И это не считая рутинной работы в папском дворце. Что подгоняло его? То самое убеждение, не позволившее уйти в отставку: если Бог поставил его на этот пост, он должен выполнить свой долг до конца.

В Ассизи Иоанн Павел II вновь попытался пробить тропку в Россию. Надеждой его наполняло интервью Владимира Путина «Газете выборчей» от 15 января, где российский президент сказал, что всегда готов пригласить римского папу, но последнее решение остается не за ним. Понятное дело, окончательное решение было за понтификом, но тот не хотел быть незваным гостем для Московской патриархии, а потому воспользовался случаем и побеседовал на эту тему с митрополитом Питиримом и только что хиротонисанным епископом Керченским Илларионом Алфеевым. Те, однако, лишь повторили старые условия Русской православной церкви, неприемлемые для римского папы: осудить прозелитизм и унию, а также принять концепцию канонической территории. Эти пункты вновь обнаружили принципиальное расхождение в понимании церковной структуры между Апостольской столицей и православными архиереями. Осуждение унии фактически означало бы отзыв Ватиканом своей опеки над греко-католиками, а отказ от прозелитизма привел бы к тому, что деятельность римско-католической церкви в бывшем СССР ограничилась бы поляками, немцами и прибалтийскими народами. То есть в этом случае понтифик превратился бы в одного из патриархов, оставив в прошлом свои претензии на руководство вселенской церковью.

Тогда Войтыла решил сделать хотя бы то, на что, как ему казалось, имел право и без патриархии: превратить временные католические епархии в постоянные. Одиннадцатого февраля он утвердил четыре новые епархии: в Москве, Саратове, Иркутске и Новосибирске. Чтобы подсластить пилюлю РПЦ, Иоанн Павел II дал им названия в честь евангельских событий и имен святых (Божьей Матери, Преображения и т. д.), а не в честь тех городов, где они располагались. Вещь неслыханная! Но и это не спасло его от резкой реакции патриархии, к которой на этот раз присоединился и российский МИД: в апреле того же года без объяснения причин из страны выдворили капеллана итальянского посольства Стефано Каприо (активного поборника экуменизма) и иркутского ординария Ежи Мазура. Надо признать, в последнем случае у российских властей имелись некоторые основания для подобного решения, ведь полный титул Мазура звучал так: «Администратор Восточной Сибири и префектуры Карафуто». Это заставляло думать, что Святой престол ставит под вопрос территориальную целостность России (Карафуто — японское название Сахалина). Но такова обычная практика Святого престола в случае территориальных споров — ничего не менять, пока заинтересованные стороны сами не придут к согласию (в данном случае — не заключат мир). К тому же этот титул иерарх носил с 1999 года, а претензии к нему возникли лишь в апреле 2002-го, сразу после повышения статуса епархии.

Ватикан устами Наварро-Вальса еще в феврале пытался апеллировать к чувству справедливости, указав, что у Русской православной церкви имелись же полноценные епархии за рубежом, так чем католики хуже? Если бы представители Московской патриархии снизошли до обстоятельного ответа, они, вероятно, возразили бы, что РПЦ не прибегает к прозелитизму, ограничиваясь сугубо своей паствой, в то время как Святой престол претендует на души всех христиан. Но вместо этого прозвучали традиционные выпады против Апостольской столицы, которые в Ватикане, должно быть, уже воспринимали как пустые декларации, маскировавшие эгоистические устремления русской церкви.

Войтыла не собирался останавливаться на достигнутом и 3 марта с помощью телемоста помолился вместе с прихожанами католического собора Непорочного Зачатия в Москве[1382]. Это также не осталось без внимания православных иерархов. «Можно только поражаться той иррациональной настойчивости и упорству, с которыми Ватикан предлагает разные способы пусть символически, но все-таки обозначить присутствие папы в России», — прорычал заместитель главы отдела внешних связей патриархии протоиерей Всеволод Чаплин[1383].

* * *

Кризис в отношениях с Москвой наложился на другой, еще более огорчительный для Войтылы: в США разгорелся педофильский скандал, который вдруг вскрыл нарыв невероятных размеров, до того не замечавшийся в Ватикане. Для Иоанна Павла II, неустанно призывавшего к святости, многочисленные факты растления священниками малолетних явились потрясением не меньшим (а может, даже большим), чем теракт 11 сентября. Поглощенный предотвращением войны религий, он слабо реагировал на новости из США, хотя волна поднялась еще 6 января 2002 года, когда «Бостон глоб» опубликовала историю священника-педофила Джона Джегана, тридцать лет покрываемого местными церковными властями, которые лишь переводили его из прихода в приход. Эта статья пустила лавину обвинений против множества американских священников и епископов, войдя в резонанс с аналогичными сигналами из Ирландии и — о ужас! — Польши, где в домогательствах к семинаристам уличили ни много ни мало познанского архиепископа Юлиуша Паэтца. Выяснилось, что о поведении Паэтца знали многие ксендзы, католики-миряне, а также декан факультета теологии местного университета Томаш Венцлавский и ректор познанской семинарии Тадеуш Каркош. Последний даже запретил архиепископу появляться в своем вузе, а затем, отчаявшись обратить на проблему внимание нунция (тоже поляка), передал свои подозрения лично римскому папе, воспользовавшись для этого посредничеством Ванды Пултавской.