была неизбежно ограничена и осторожна в консультировании независимых радикальных государств, таких как Сирия и Ливия, которые могли вступить в прямой конфликт с Соединенными Штатами. Как отмечалось ранее, в 1982 году (и в последующие годы) Советы ясно дали понять Сирии, что они не придут на защиту Сирии в любом конфликте в Ливане, подтвердив позицию, которую они занимали в 1967 и 1973 годах, только в случае угрозы самому Дамаску они могли бы вмешаться в конфликт. Советская поддержка ООП была еще более сдержанной. Как показала реакция СССР на американские военные действия против Ливии в 1981 и 1986 годах и оккупацию Гренады в 1983 году, Советский Союз не был готов оказать странам третьего мира, подвергшимся нападению Запада, больше, чем моральную и риторическую поддержку.

В целом, снижение советского интереса к Третьему миру проявилось в уменьшении внимания к "прогрессивным" революционным группировкам в регионе в докладе Леонида Брежнева на двадцать шестом съезде партии в 1981 году, и еще более резком снижении внимания к Третьему миру в целом Михаилом Горбачевым на двадцать седьмом съезде партии в феврале 1986 года.113 Даже в начале 1980-х годов было ясно, что общий интерес и участие в Третьем мире снижается, не считая усиления ограничений, вызванных более воинственной позицией американцев.

С 1980 года и до второй половины десятилетия основной советской деятельностью была попытка - в целом закончившаяся неудачей - закрепить успехи радикальных (обычно марксистских) режимов, пришедших к власти в середине-конце 1970-х годов. Прямое советское участие было сведено к минимуму, и были предприняты усилия по содействию урегулированию на выгодных для своих протеже условиях гражданских войн в связанных с СССР государствах или государствах-клиентах: Никарагуа, Ангола, Эфиопия, Мозамбик, Камбоджа и, прежде всего, Афганистан. Особенно после 1985 года Москва все чаще советовала своим ставленникам искать "национального примирения", то есть политического компромисса с их противниками и политического урегулирования их конфликтов.

Только в Афганистане, на границе SOiet Union и непосредственно затрагивающем его безопасность, военные силы Сми были непосредственно задействованы. И даже там, несмотря на всю важность ситуации, военные силы Совета составляли 108 000 человек - одну пятую часть от численности американских войск, участвующих в войне в Афганистане.

Хотя были предприняты усилия по разгрому повстанцев, главной целью оставалась более скромная цель - предотвратить их победу над поддерживаемым Советским Союзом афганским правительством в Кабуле и его контроль над крупными городами и линиями коммуникаций. Первоначальные надежды на то, что в декабре 19i9 года, когда было принято решение о вмешательстве, само присутствие советских войск в гарнизоне укрепит новое афганское правительство и армию, чтобы они смогли быстро победить повстанцев, оказались ошибочными. Советские лидеры действительно пытались содействовать компромиссному урегулированию конфликта, даже в середине 1980-х годов, но до принятия решения о выводе войск в 1985-86 годах советская военно-политическая стратегия на практике сводилась к продолжению войны, которую ни одна из сторон не могла выиграть (по крайней мере, в рамках ограничений на применение сил, установленных советским руководством). Поскольку они изначально не видели устойчивости повстанцев и слабой народной базы правительства, советские лидеры не предвидели затяжной войны, в которой внешняя военная помощь могла бы сыграть значительную роль в поддержании жизни повстанцев. С 1980 года советские лидеры понимали, что застряли в этой ситуации, но не знали, как с ней справиться. Они не хотели выводить войска, поскольку это было бы явным политическим поражением и повлекло бы за собой новые риски американского вмешательства, но они также сохраняли решимость не влезать еще глубже.

Хотя этот факт мало кто признает, Советы побудили афганское правительство начать поиск путей урегулирования путем переговоров с Пакистаном и Ираном еще в начале марта 1980 года, а затем они обратились к Организации Объединенных Наций.      1980 года, а затем они обратились к Организации Объединенных Наций. В феврале 1981 года Генеральный секретарь Курт Вальдхайм назначил специального переговорщика Хавьера Переса де Куэльяра, который начал челночную дипломатию. Вскоре Перес де Куэльяр стал новым генеральным секретарем, и это назначение перешло к Диего Кордовесу, другому уважаемому высокопоставленному латиноамериканскому дипломату. Переговоры начались в Женеве в июне 1982 года и продолжались непрерывно, пока в апреле 1988 года не было достигнуто соглашение. Советский Союз добивался урегулирования, которое позволило бы ему уйти из страны, и политического урегулирования, примиряющего кабульское правительство с другими афганскими политическими силами, включая повстанцев-нуджахедов, при поддержке Пакистана и США, а также Советского Союза.

Внешняя поддержка различных повстанцев-моджахедов, оказываемая в основном через Пакистан Соединенными Штатами, Саудовской Аравией, Египтом и Китаем, а также Ираном, безусловно, способствовала их способности сорвать советские усилия по достижению военной победы, хотя неясно, удалось ли бы их уничтожить. Внешней помощи было недостаточно, чтобы принести им победу, даже когда было предоставлено достаточно современное оружие, такое как зенитные ракеты "Стингер". В ретроспективе из советских источников, включая доступные сейчас архивы, становится ясно, что советская цель заключалась в почетном уходе и выходе из дружественного внеблокового Афганистана, а не во включении Афганистана или какой-либо части страны в состав Советского Союза и не в использовании его в качестве постоянной советской военной базы и плацдарма для дальнейшей экспансии, как это изображалось в американских официальных заявлениях и общих обсуждениях с декабря 1979 года по 1980-е годы.

Как отмечалось ранее, Соединенные Штаты развернули масштабную "тайную" деятельность по снабжению афганских повстанцев военной техникой на общую сумму около 2 миллиардов долларов в 1980-х годах, а в 1985-87 годах она усилилась, включая некоторые нападения на советскую территорию и проникновение подрывной пропаганды в Таджикистан и Узбекистан. Это вызвало в Москве новое серьезное беспокойство по поводу общих американских намерений в отношении Советского Союза. Это также укрепило в Москве вывод о невозможности военной победы в Афганистане, хотя этот вывод, вероятно, был сделан еще в 1980-81 годах, до того, как американская и другая внешняя военная помощь стала основным фактором. Советское руководство в целом, несмотря на неразумный оптимизм небольшой группы лидеров, которые в конце 1979 года приняли решение об интервенции, рано осознало отсутствие в Афганистане фундамента политической поддержки кабульского правительства. Большинство советских лидеров также понимали, что введение чужеродных советских военных сил скорее ослабило, чем усилило поддержку и еще больше снизило легитимность коммунистического режима.

С 1980 по 1986 год советские усилия по решению афганской дилеммы включали три направления: во-первых, военные обязательства, достаточные для удержания основных городов, в сочетании с попытками ослабить повстанцев в других местах; во-вторых, политические усилия по укреплению режима путем перекупа некоторых племен и стремления расширить базу поддержки правительства за счет привлечения более широких