Добравшись до Сидер-Гроувс, Хедли свернул с фривея в сторону города. Улицы были темными и пустынными. Он доехал до своего дома без приключений, припарковал машину с включенным двигателем, торопливо поднялся по ступенькам и шагнул в коридор.

Когда он вошел, Эллен спала. Хедли бесшумно пробрался через спальню к кроватке Пита. Лихорадочным жестом он схватил младенца вместе с одеяльцами и вынес через гостиную в коридор.

Минуту спустя Хедли залез обратно в «студебекер». Он заботливо завернул Пита в шерстяные одеяла и положил на заднее сиденье. Младенец капризно зашевелился: на влажных губках выступили пузыри унылого плача. Хедли захлопнул дверцу и рванул вперед. Свернул за угол и направился в центр.

У первого же бара он остановился и припарковался в безлюдном переулке, у задней погрузочной платформы запертого бакалейного магазина. Предусмотрительно подняв стекла и заперев двери на замок, Хедли вышел из машины и зашагал по тротуару. Его каблуки громко цокали в угрюмой ночной тишине: асфальт усеивали листья латука, обломки ящиков и разбросанный мусор. Хедли свернул за угол и юркнул в бар.

Сгорбившись над стойкой, он достал бумажник и проверил содержимое. Хедли оставил Марше на туалетном столике десятидолларовую банкноту… Интересно, уловила ли она намеренную иронию? В бумажнике оставалось всего тринадцать долларов: приближался конец месяца, и Хедли должен был скоро получить зарплату.

– Чего тебе? – спросил бармен – горилла с жесткой щетиной. Помимо Хедли, единственными посетителями были два чернокожих нескладных работяги и скромный, но безвкусно одетый молодой парень в черной кожаной куртке: перед ним стояла бутылка пива, а из губ торчала зубочистка.

– Скотч с водой, – ответил Хедли, протянув долларовую купюру. – Льда не надо.

На тридцати долларах далеко не уедешь. На этот вечер, возможно, и хватит, но на все остальное – вряд ли. Ему не удастся привести свой план в исполнение сегодня ночью: придется обождать до субботнего вечера.

Рано или поздно Хедли придется явиться в магазин. Ему нужна была зарплата… Мысль засела в мозгу, в буквальном смысле застряла там, как только он взял виски и стал методично, равномерно его отхлебывать. Первый стакан из бесконечной череды.

Джим Фергессон подметал в магазине О’Нила, когда позвонил Джек Уайт и сообщил новости. Была суббота, десять часов утра: полуденная августовская жара еще не началась. Прохладный и влажный солнечный свет ложился на автостраду, припаркованные машины, покупателей.

– Позвони ему домой, – сердито велел Фергессон: его прошиб зловещий озноб. – Видно, проспал. Вчера он ушел с работы после девяти.

В трубке снова зазвучал спокойный, почти радостный голос Уайта.

– Я звонил ему домой: его там нет. Вчера вечером он не пришел с работы. Его жена в шоке – сама не знает, что несет. Говорит, что пропал ребенок. Вроде бы Хедли прокрался ночью в дом и, взяв младенца, ушел в загул.

Фергессон положил трубку и набрал номер Хедли. Минуту спустя он уже говорил с Эллен.

– Где он? Он не пришел на работу, а сегодня суббота.

– Его здесь нет, – холодно ответила Эллен: ее голос дрогнул и отдалился, но затем вернулся – строгий и безучастный. – Он приходил лишь затем, чтобы взять Пита. Я спала: наверное, это случилось посреди ночи. Когда я проснулась, младенца уже не было.

– Откуда ты знаешь, что это был Стюарт? – подозрительно спросил Фергессон.

– Его ключ остался в двери… Я нашла ее широкой открытой, – голос Эллен ненадолго набрал силу. – Будь я у меня хоть немного ума, я бы ушла от него. Но я этого не сделаю. Он не виноват: виноваты вы и все остальные. Он всего лишь пытается жить. Просто он хочет жить своей жизнью.

– Если он не появится сегодня в течение дня, – сказал Фергессон, – ему конец. Я выгоню его из магазина ко всем чертям. Так ему и скажи.

Эллен бешено вспылила.

– Вы и ваш проклятый магазин! И вы еще удивляетесь, почему он такой. Для вас он не человек – вы никогда о нем не заботились. Может, его уже нет в живых: может, их обоих уже нет в живых.

Крепко сжав трубку, Фергессон сказал:

– Скорее всего, он отсыпается в какой-нибудь тюряге. Должность директора оказалась для него трудноватой. Я найду его до полудня, и точка, – он бросил трубку и важно зашагал прочь, дрожа от ярости.

Ненадолго же его хватило: всего на пару дней. Отложи Хедли свой загул хотя бы на день… Трясущими руками Фергессон подкурил сигару и встал в дверях «Электроприборов О’Нила», невидящим взором уставившись на поток транспорта, двигавшийся по автостраде. Слепой гнев нависал над Фергессоном темной тучей. Всего несколько дней. Он потянулся к телефону и позвонил в «Современные» Джеку Уайту.

– Если он придет, позвони мне, – приказал Фергессон. – Или нет: лучше, пусть сам мне позвонит.

– Ладно, – голос Уайта прозвучал встревожено, вдалеке слышались голоса людей и шум телевизоров.

– Вы с Тампини сами справитесь?

– Думаю, да.

– Увидимся вечером, – сказал Фергессон. – Ты же играешь с нами?

– Конечно. Как скажете.

– Я не собираюсь отменять игру, – непреклонно сказал Фергессон. – Что бы там ни вытворял Недотепа. Увидимся после ужина, в обычное время. У меня здесь фишки: они сгодятся.

– Будем играть здесь? – спросил Уайт.

– Мы ведь всегда там сыграем. Почему сегодня должно быть по-другому?

– Тогда я приберусь в демонстрационной, – сказал Уайт. – Кстати, Тампини тоже хочет поиграть.

– Отлично, – воскликнул Фергессон. – Посмотрим, что он за фрукт. Я могу рассказать о человеке массу вещей, исходя из того, как он играет в покер, – он повесил трубку и вернулся к работе.

К полудню Хедли так и не появился. В два часа Джек Уайт подъехал к магазину О’Нила на грузовике, возвращаясь с доставки. Они с Фергессоном вкратце переговорили на тротуаре.

– Может, этого мудака уже нет в живых, – невозмутимо сказал Уайт. – Его жена звонит каждые пятнадцать минут. Она обзвонила полицию, тюрьму, больницы – все, что только могла вспомнить. Знакомые, родня, бары – весь комплект.

– Никаких вестей от него?

– Абсолютно.

Фергессон пнул мусор с тротуара в канаву.

– Ему конец. Если придет, отправь сюда, и я его рассчитаю. Я не желаю иметь с ним ничего общего.

– Жестковато вы с ним, – заметил Уайт.

– Это мой бизнес. Думаешь, человек, способный на такое, может управлять магазином?

Уайт равнодушно пожал плечами.

– У него голова шла кругом. Все эти хлопоты, резкая нагрузка… – Он внезапно умолк и завел грузовик. – Впрочем, поступайте, как знаете: вы же начальник.

К четырем Хедли так и не появился, и не было оснований думать, что он вообще появится. Напряжение Фергессона росло: к половине шестого он так расстроился, что был не в состоянии работать. Игнорируя посетителей, он позвонил в «Современные» и застал Джо Тампини: Уайт был так занят, что не мог подойти к телефону.