потреблении не бывает нужды. А мы сегодня попотеем. Но мы будем делать все легко и изящно. Сегодня мы просто проведем этот день вместе. Наше новое утро мы уже встретили вместе. Как же я был рад увидеть всех вас! Никто не опоздал, никто не подвел, и это — добрый знак!

Начинается наш творческий день, в который мы еще ближе познакомимся друг с другом. После к нам подключатся наши друзья, которые помогут сделать все, что мы и так умеем делать, намного лучше. Одни подправят наши прически и придадут свежесть нашим лицам. Вообще-то они всегда готовы помочь нам избавиться от наших недостатков, нужно только, чтобы мы четко выполняли их указания. Другие добавят вашим костюмам какую-нибудь особенность, которая будет вас разительно отличать друг от друга, и вместе с тем, связывать вас воедино.

Мы — команда. Все мы суть одно и то же, но каждый выполняет свою функцию, и каждый зависит от другого. Одни будут создавать необходимую атмосферу для того или иного времени нашего дня и вечера. Мы будем танцевать, если захотим этого, или просто смеяться, или плакать, или драться, потому что они будут делать всякое наше действие оправданным. Другие будут умело заострять внимание зрителей на том, что необходимо увидеть, а также искусно скрывать все те недостатки и промахи, от которых никто не застрахован.

Может быть никто и никогда не узнает о них, о наших помощниках, неотрывно следующих за нами, но без этих людей работа артиста рискует оказаться безынтересной и бесполезной. Так же, как и наша с вами жизнь без друзей.

Филипп сделал короткую паузу, пригубив кофе и давая возможность каждому перемотать обратно сказанное им и спроецировать частный пример на общее положение вещей.

— Этот день — всего один день из жизни театра «Кинопус» — мы проведем вместе от начала и до конца. Мы с вами его проживем вместе. Он станет своеобразной моделью жизни, полной дружбы, работы, радости творчества и счастья. Пятнадцатое февраля очень скоро перестанет быть для вас одним из трехсот шестидесяти пяти дней календаря. Он будет Символом Счастливой Жизни. Я надеюсь на это и верю в это, и поэтому я ничего не боюсь, пусть большинство людей на земле и считают нас глупцами. Под конец этого дня у нас для них припасен сюрприз.

Филипп потер руки, хитро поглядывая на собеседников. Не заметив должной реакции он вдруг пожал плечами.

— Ну? Премьера! Что же вы! Я о премьере говорю, — развел он руками.

— Нет-нет, все понятно, — подтвердили одновременно Я'эль и Симон.

— Вот. И это будет, пожалуй, самой сложной частью этого дня из нашей творческой жизни, самой ответственной. Встреча артиста со зрителем, как и встреча индивидуума с обществом. Казалось бы, что может сделать единица со множеством? А ведь бывает и так, что единицам удается привлечь к себе внимание, заинтересовать чем-то, чем-то удивить. А вот после уже нужно действовать быстро, и если вам есть, что сказать — делать это искусно. Они нуждаются в этом, пусть даже и не могут в этом признаться, а когда вы делаете это с ними начинают происходить какие-то странные перемены. То вдруг этот прослезится, то вдруг та задумается. Кто-то опечалится, кто-то от души улыбнется. В такие моменты только вам будут подвластны их эмоции. Поэтому вам нужно верно использовать такую возможность.

Филипп сверился со временем.

— Сегодня мы будем рассказывать истории. Себе и другим. Половине из вас знакомо содержание трех из них, но, я уверен, сегодня они будут рассказаны по-новому. Таким образом, эта премьера будет таковой для каждого, кто окажется сегодня в «Кинопусе». По-моему, никто еще не проделывал такого до нас, — довольно улыбался Филипп.

— Вопрос можно? — спросил Артур. — А что мы будем делать сегод…

— До вас очередь пока не дошла, — прервал его Филипп, складывая ладони перед собой в знак уважения и прошения о прощении одновременно. — Дождитесь шести часов, — объявил он еще один срок, смотря на Симона и Агнессу. — То будет ваш специальный час. За час до премьеры!

Когда Филипп подмигнул ему, по спине Артура пробежал неприятный холодок.

— Тогда я задам вопрос, — уверенно сказала Я'эль. — «Четыре времени года»: о чем это? И что мы будем там делать, кроме как рассказывать свои истории?

— Вот вы и будете рассказывать свои истории. Четыре истории, которые мы сегодня расскажем с вон той сцены в формате моноспектакля.

— А при чем тут времена года? — не унималась аудитория Филиппа на этот раз в лице Саада.

— А это пусть уже зритель сам думает, — хихикнул он. — Это было первое, что пришло мне в голову. Пусть сами думают какая из историй какому времени года соответствует. Мы даже не будем их называть — пускай сами выстраивают в какие угодно порядки. Так даже веселее будет.

— Нет, ну а кто хоть открывает-то спектакль? — спросил Аарон.

— Как кто? Я'эль с историей о Посвященной. После пойдет Саад с рассказом о Великом Воине. Затем ты сам расскажешь ту историю, о профессоре, а я уже завершу спектакль своей частью.

«О чем будет твоя история?» — беззвучным шестиголосием прозвучал общий вопрос.

— О чем она — пока не скажу. Так даже интересней будет.

— Филипп, — серьезным голосом произнес Аарон, — мы ведь не дети, и прекрасно понимаем, что ты хочешь сегодняшним днем поставить всех этих продюсеров на место, но пожалуйста, сделай это без каких-либо эксцессов.

Он озвучил общее мнение. Никто не хотел, чтобы день закончился конфликтом, но каждый понимал, что давно уже стал частью какого-то плана Филиппа.

— Нееее, никаких эксцессов не будет. Не стоит беспокоиться. Вы же помните, как обо мне отзывался генеральный? Как он там сказал: «Филипп — добрейший человек с полным набором добродетелей, мягкий и изысканный автор», что-то там еще о высоком моральном посыле для всех он говорил.

— Я же чувствую сарказм, — не унимался Аарон.

— Так сарказм очень часто приходит на помощь артистам. Это — наш инструмент, не более того. Ничего не бойтесь. Просто еще раз прочувствуйте