солдаты достаточно провианта, одежды, обуви, в хорошем ли состоянии было их оружие. Он не устраивал никаких смотров, не посещал госпитали и даже не спрашивал, существовали ли они! Он считал, что заниматься всем этим должны были командиры полков. Одним словом, он хотел, чтобы ему на поле битвы приводили полки, полностью готовые к сражению, и чтобы ему не приходилось заниматься теми делами, цель которых — сохранять воинские части в хорошем состоянии. Подобный способ действия во многом вредил Сен-Сиру, и повсюду, где он служил, войска, отдавая справедливость его военным талантам, не любили его. Все его товарищи не рвались оказаться вместе с ним, и различные правительства во Франции использовали его лишь по необходимости. То же самое относится к императору. У него к Сен-Сиру была такая антипатия, что, создавая звание маршалов, он не внёс Сен-Сира в список тех, кто получал повышение до этого звания, хотя Сен-Сир и был одним из лучших генералов, более талантливым, чем большинство тех, кому Наполеон вручил маршальский жезл. Таков был человек, которого император только что назначил под командование Удино, к большому сожалению этого последнего, предчувствовавшего, что превосходство Сен-Сира в ближайшее время раздавит его самого.

16 августа (в день рождения моего старшего сына Альфреда[130]) русская армия в количестве 60 с лишним тысяч человек атаковала Удино, который, если считать баварский корпус, приведённый Сен-Сиром, имел под своим командованием 52 тысячи человек. В любом другом случае, во время обычных войн, столкновение между 112 тысячами человек получило бы название битвы. Проиграть или выиграть такую битву было бы крайне важно. Однако в 1812 году численность противостоящих друг другу армий достигала 600 или 700 тысяч человек, поэтому столкновение между ста тысячами воинов было всего лишь боем! Именно так и назвали то, что произошло в окрестностях Полоцка между русскими войсками и корпусом маршала Удино.

Город Полоцк, построенный на правом берегу Двины, окружён старыми земляными укреплениями. Спереди от передовых фронтальных укреплений этой крепости поля разделены многочисленными каналами, между которыми выращивают овощи. Хотя эти водные препятствия и не являются непреодолимыми для артиллерии и кавалерии, они тем не менее затрудняют их передвижение. Огороды простираются перед городом на расстояние около полулье, но слева от них, на берегах Двины, находится обширная равнина, ровная, как ковёр. Именно оттуда русский генерал должен был бы атаковать Полоцк, что сделало бы его хозяином единственного ненадёжного понтонного моста, связывавшего нас с левым берегом, откуда мы получали провиант. Однако Витгенштейн, предпочитая взять быка за рога, направил свои основные силы к огородам, откуда он надеялся взобраться на земляные валы, представляющие собой, собственно говоря, лишь бугры, на которые подняться совсем не трудно. Однако они имеют то преимущество, что являются господствующими над значительной территорией высотами. Атака была очень ожесточённой, однако наши пехотинцы смело защищали сады и огороды, в то время как с вершины укреплений артиллерия, в составе которой находились 14 орудий, захваченных 23-м полком при Сивошине, наносила ужасные потери врагу. Русские в беспорядке отступили и начали перестраиваться на равнине. Удино, вместо того чтобы сохранить свою хорошую позицию, стал преследовать их, и ему, в свою очередь, пришлось отступать. Он был отброшен с большими потерями. Значительная часть дня прошла таким образом: русские без конца вновь шли в атаку, а французы отбрасывали их за сады и огороды. Что же делал генерал Сен-Сир во время этих передвижений взад и вперёд, когда было пролито столько крови? Он молча следовал за Удино, и когда тот спрашивал его мнение, то кланялся и ограничивался лишь словами: «Ваше сиятельство господин маршал!» Это должно было значить: поскольку вас произвели в маршалы, вы должны знать обо всём больше меня, простого генерала, поэтому выходите из положения как можете!

Однако, поскольку Витгенштейн уже понёс огромные потери и утратил надежду добиться победы, продолжая свои атаки со стороны садов и огородов, он в конце концов пришёл к тому, с чего должен был бы начать, и направил основную часть своих войск в сторону лугов, расположенных на берегах Двины. До этого момента Удино держал свои двенадцатифунтовые пушки и всю свою кавалерию в этом месте, где они оставались как бы вне боя. Однако артиллерийский генерал Дюлолуа, который опасался за свои пушки, предложил маршалу перевезти их на левый берег реки, причём не только пушки крупного калибра, но и всю кавалерию под тем предлогом, что они будут мешать передвижению пехоты. Удино спросил у Сен-Сира, что он об этом думает, а тот вместо того, чтобы дать ему хороший совет использовать артиллерию и кавалерию на том участке, где они смогли бы легко маневрировать и поддержать пехоту, удовольствовался тем, что лишь повторил свой постоянный припев: «Ваше сиятельство г-н маршал!» В конце концов Удино, несмотря на возражения генерала Лорансе, своего начальника штаба, приказал артиллерии и кавалерии переправиться на другой берег реки.

Этот достойный сожаления манёвр, дававший основание думать об отступлении и полном оставлении Полоцка и правого берега, очень не понравился войскам, которых уводили на другую сторону реки, и повлиял на моральный дух пехоты, призванной защищать ту сторону города, какая соседствовала с лугами. Русские же, напротив, видя, как десять кавалерийских полков и многочисленные артиллерийские батареи покидают поле сражения, стали действовать с ещё большим напором. Чтобы внести сумятицу в массу отходивших войск, они быстро продвинулись вперёд и начали стрелять из своих единорогов. Их полые метательные снаряды вначале летели, подобно ядрам, а затем разрывались, как гранаты. Соседние с моим полки потеряли многих убитыми или ранеными. Я был очень рад, что никто из моих кавалеристов не пострадал, я потерял только нескольких лошадей. Лошадь подо мной была убита попаданием в голову. Я упал вместе с ней, и моё раненое плечо сильно ударилось о землю, мне было очень больно! Будь у русской пушки другой угол обстрела, я получил бы ядро прямо в грудь, и мой сын остался бы сиротой через несколько часов после появления на свет!

Тем временем противник только что возобновил бой, и, когда, перейдя через мост, мы повернули головы, чтобы посмотреть, что же происходит на том берегу, который мы только что оставили, мы увидели крайне волнующее зрелище: французская пехота, баварцы и хорваты смело сражались и даже имели преимущество, но португальцы и особенно два швейцарских полка бежали перед русскими и остановились лишь тогда, когда, отброшенные до самой реки, они оказались по колено в воде! Там, принуждённые повернуться лицом к врагу, чтобы не утонуть, они наконец начали сражаться и своим огнём