Но радости я почему-то не чувствовал, хотя никогда в жизни мне не доводилось еще иметь пятисот долларов.

— Вот что, сын, заявления, начинающиеся со слов «мне и впрямь следовало бы», всегда вызывали у меня подозрение. Эта фраза означает, что ты сам еще толком не разобрался, чего тебе хочется.

— Но пятисот долларов хватит почти на целый семестр.

— Какое это имеет отношение к делу? Выясни сначала, чего ты хочешь, а потом поступай соответственно. И никогда в жизни не уговаривай себя делать то, что тебе не нравится. Подумай хорошенько.

Отец пожелал мне спокойной ночи и пошел спать.

Я решил, что неразумно сжигать перед собой мосты. В любом случае — скафандр мой до середины сентября, а там, кто знает, может, он мне надоест.

Но он мне не надоел. Скафандр — это чудо техники, космическая станция в миниатюре. Хромированные шлем и плечи переходили в асбесто-силиконово-фибергласовый корпус, жесткий, но с гибкими суставами.

Суставы были сделаны из такого же прочного материала: при сгибании колена специальные мехи увеличивали объем перед коленной чашечкой ровно настолько, насколько приближалась к ноге ткань скафандра сзади. Без такого устройства много не походишь: внутреннее давление, которое может доходить до нескольких тонн, заставит человека застыть на месте как статуя. Эти компенсаторы объема были покрыты двойной броней, даже суставы пальцев и то покрывались ею. К скафандру крепился тяжелый фибергласовый пояс с зажимами для инструментов. Специальные лямки позволяли регулировать высоту и вес. Также в комплект входил заплечный мешок (сейчас пустой) для баллонов с воздухом. Для батарей и прочей мелочи были предусмотрены внутренние и наружные карманы на молниях.

Шлем вместе с частью заплечья откидывался назад, и передняя часть скафандра открывалась двумя молниями на прокладках, образуя дверку, в которую приходилось втискиваться. С застегнутыми шлемом и молниями скафандр вскрыть невозможно из-за давления внутри.

На горловом обхвате и на шлеме смонтированы переключатели, а огромный шлем содержит резервуар с питьевой водой, по шесть контейнеров для таблеток с каждой стороны, справа от подбородка переключатель рации, а слева — переключатель, регулирующий поток воздуха; еще там были автоматический поляризатор для окуляров, расположенных перед лицом, микрофоны и наушники, в утолщении за затылком располагались радиосхемы, а над головой аркой выгибалась приборная панель. Знаки на циферблатах приборов располагались в обратном порядке, потому что космонавт видел их в отражении внутреннего зеркала, смонтированного спереди, на расстоянии четырнадцати дюймов от глаз. Над окошком шлема устанавливались две двойные фары. На макушке — две антенны: штырь передающей антенны и рожок, выстреливающий короткие волны, как из ружья. Ориентировать его следовало, становясь лицом к принимающей станции. Всю поверхность рожка, за исключением верхней части, покрывала броня.

Вам кажется, что скафандр переполнен, как дамская сумочка, но на самом деле все сделано так компактно, что просто красота, и голова, когда смотришь в окуляры, ни с чем не соприкасается. Если откинешь голову назад, то видишь отражения циферблатов, наклонишь вперед — и можешь подбородком оперировать клапанами-регуляторами, чтобы глотнуть воды или съесть таблетку, достаточно поворота шеи.

Все оставшееся пространство заполнено губчатой резиной, чтобы ни в коем случае не разбить голову.

В общем, скафандр мой был похож на первоклассный автомобиль, а шлем — на швейцарские часы.

Но баллонов с воздухом не имелось, так же как и всей радиооснастки, за исключением антенны, не существовало маяка и аварийного радарного целеискателя, внутренние и наружные карманы оказались пусты, а с пояса не свисали инструменты.

Когда я прочитал инструкцию и выяснил, что должно было содержаться в полном комплекте, я понял, что от автомобиля мне достался лишь один остов.

И я решил, что просто обязан привести его в порядок.

Прежде всего я тщательно протер скафандр «клороксом», чтобы уничтожить запах раздевалки. Потом взялся за систему воздухоснабжения. Хорошо, что вместе со скафандром прислали инструкцию, потому что почти все мои прежние представления о скафандрах оказались неверны.

Человек потребляет всего около трех фунтов кислорода в день, казалось бы, он может нести на себе месячный запас кислорода, особенно в космосе, в невесомости, или на Луне, где три фунта весят только полфунта. Что ж, для экипажей космических кораблей и станций или для аквалангистов это допустимо: они прогоняют воздух через негашеную известь, чтобы очистить его от углекислого газа, и дышат им снова. Но в скафандре так не сделать.

Даже сегодня многие говорят о «жутком морозе космоса», но ведь космос — это вакуум, а если бы вакуум был холодным, то как бы термос сохранял кофе горячим? Вакуум — это ничто, он не обладает температурой, он только изолирует.

Три четверти того, что вы съедаете, преобразуется в тепло — в огромное количество тепла, его ежедневно выделяется столько, что хватит растопить фунтов пятьдесят, а то и больше, льда. Звучит невероятно, правда? Увеличивая температуру реостатом, вы выбираете более подходящее соотношение для обогрева. Тело производит столько тепла, что от него приходится избавляться, — точно так же, как приходится охлаждать автомобильный двигатель.

Разумеется, если делать это слишком быстро или, скажем, на холодном ветру, то можно замерзнуть, но перед человеком в скафандре стоит другая проблема — как бы не свариться заживо, подобно раку. Вокруг — вакуум, и избавиться от избыточного тепла очень трудно. Частично оно уходит само, но не так уж много, а находясь на солнце, предмет все равно впитает его больше, чем отдаст, потому-то поверхности космических ракет и отполированы до зеркального блеска.

Так как же быть?

Не носить же на себе пятидесятифунтовые глыбы льда. Избавляться от избыточного тепла следует так же, как и в земных условиях, конвекцией и испарением: надо заставлять воздух постоянно циркулировать вокруг тела, чтобы он, испаряя пот, охлаждал вас. Верно, когда-нибудь изобретут скафандр, оснащенный такой же восстановительно-очищающей системой, как космические корабли, но пока что практический выход заключается в следующем: надо выпускать использованный воздух из скафандра, выводя с ним пот, двуокись углерода и избыточное тепло, тратя на все это большую часть кислорода.

Есть и другие проблемы. Давление в пятнадцать фунтов на квадратный дюйм, которому вы подвергаетесь, включает три фунта кислородного давления. Легким хватит и меньшего количества, но только индеец из высокогорных Анд будет себя уютно чувствовать при давлении кислорода меньше двух фунтов. Девять десятых фунта — предел. Любое давление ниже этого предела просто не будет способно вгонять кислород в кровь — таков примерно уровень давления на вершине Эвереста. Но большинство людей начинают испытывать кислородное голодание задолго до этого предела, поэтому лучше остановиться на двух фунтах кислорода на квадратный дюйм. Кислород следует смешать