же он, ваш Бог? Или смотрит на скандалы и распри, раздирающие Церковь, и вопрошает: как смеют эти люди претендовать на звание наместников Бога на земле, толковать нам об истинах Христовых и лгать, покрывая своих же священников, совращающих малолеток? — Тибинг перевел дух и продолжил: — Что происходит со всеми этими людьми, Роберт, если есть убедительные научные доказательства, по которым церковная версия истории Христа далека от истинной? И если величайшая из всех в мире историй превратилась просто в самую распродаваемую?

Лэнгдон не ответил.

— Тогда я скажу вам, что произойдет, если вдруг всплывут эти документы, — сказал Тибинг. — Ватикан столкнется с кризисом веры, которого не знал на протяжении всей двухтысячелетней истории христианства.

Повисла долгая пауза. Потом Софи заметила:

— Но если в нападении действительно замешана Церковь, почему это произошло именно сейчас? После долгих лет? Приорат по-прежнему хранит документы Сангрил в тайне. И пока они не представляют непосредственной угрозы Церкви.

Тибинг многозначительно покосился на Лэнгдона:

— Полагаю, Роберт, вы знакомы с последним обетом Приората?

Лэнгдон замер, затем после паузы ответил:

— Да.

— Мисс Невё, — сказал Тибинг, — на протяжении долгих лет между Церковью и Приоратом существовал негласный договор. Церковь обещала не нападать на Приорат, Приорат же, в свою очередь, обязался хранить документы Сангрил в тайне. — Он помолчал, затем продолжил: — Однако в истории Приората всегда существовал план по обнародованию документов. Получив определенные данные, братство собиралось нарушить обет молчания, с триумфом представить документы всему миру и предать самой широкой огласке подлинную историю Иисуса Христа.

Софи молча смотрела на Тибинга. Потом и сама опустилась в кресло.

— И вы считаете, время пришло? Церковь об этом знает?

— Пока это просто догадки и умозаключения, — ответил Тибинг. — Но лишь это может послужить мотивом массированной атаки на Приорат. С целью отыскать документы, пока еще не поздно.

У Лэнгдона возникло тревожное ощущение, что Тибинг прав.

— Вы действительно считаете, что Церковь может пойти на такой риск?

— Почему нет? Особенно если предположить, что Церкви удалось внедрить своих людей в братство и узнать о планах Приората. Только что наступило третье тысячелетие. Закончились две тысячи лет существования человечества, прошедшие под знаком Рыб, а это, как известно, был знак Иисуса. Любой специалист по астрологии скажет вам, что идеалом поведения человека под этим знаком является полное повиновение высшим силам, поскольку сам человек не способен отвечать за свои мысли и поступки. Этот период отличался пылкой религиозностью. Теперь же человечество входит в новый век. Век Аквария, или Водолея, и здесь будут главенствовать совсем другие идеалы. А суть их в том, что человек должен знать правду, должен действовать и думать самостоятельно. Это настоящий переворот в идеологии, и он происходит прямо сейчас.

Лэнгдона охватил озноб. Сам он никогда не придавал особого значения астрологическим прогнозам, не слишком-то в них верил. Зато знал, что в Церкви немало людей, следящих за ними самым пристальным образом.

— Церковь называет этот переходный период концом дней.

Софи состроила гримаску удивления:

— Может, Концом Света? Апокалипсисом?

— Нет, — ответил Лэнгдон. — Это очень распространенное заблуждение. Во многих религиях говорится о конце дней. И речь идет вовсе не о Конце Света, но о конце текущего столетия или эры. Рыбы начали править в эру Христа, господство их продолжалось две тысячи лет, теперь с наступлением нового тысячелетия они уступили место Водолею. Мы перешли в эпоху Водолея, а стало быть, наступил конец дней.

— Кстати, — перебил его Тибинг, — многие историки Грааля считают, что если Приорат все же решится обнародовать правду, это станет поворотным, символическим пунктом в истории человечества. Большинство ученых, занимающихся историей Приората, в том числе и я, ожидали, что этот поступок братства совпадет с наступлением нового тысячелетия. Но судя по всему, этого не случилось. Правда, римский календарь не совсем совпадает с астрологическим, так что полностью исключать возможность нельзя. Видимо, у Церкви имеется информация, что дата эта сместилась, отодвинулась на ближайшее будущее. Или же они встревожились, поверив астрологическим прогнозам. Не знаю. Это предположения. Но по какому бы сценарию ни развивались события, ясно одно: у Церкви был и есть мотив предпринять атаку на Приорат. — Тибинг нахмурился. — И поверьте мне, если Церковь найдет Грааль, она его уничтожит. И документы, и останки благословенной Марии Магдалины. — Он еще больше помрачнел. — И тогда, дорогие мои, с потерей документов Сангрил будут потеряны все доказательства. Церковь окончательно победит в многовековой войне. Истину уже никто не узнает.

Софи медленно вытащила из кармана свитера ключ в форме креста и протянула Тибингу. Он взял, начал разглядывать.

— Бог ты мой! Печать Приората! Откуда это у вас?

— Дед оставил мне. Ночью, перед самой смертью.

Тибинг провел кончиками пальцев по золотому кресту.

— Ключ от какой-то церкви?

Софи собралась с духом:

— Этот ключ обеспечивает доступ к краеугольному камню.

Тибинг резко вскинул голову, безумно расширенные глаза светились недоверием.

— Невероятно! Какую же церковь я пропустил? Ведь я обшарил все, что есть во Франции!

— Это не от церкви, — сказала Софи. — Этот ключ от Депозитарного банка Цюриха.

— Так краеугольный камень в банке? — Тибинг смотрел все так же недоверчиво.

— В сейфе, — сказал Лэнгдон.

— В банковском сейфе? — Тибинг отчаянно затряс головой. — Это невозможно. Краеугольный камень должен быть спрятан под знаком Розы.

— Так и есть, — кивнул Лэнгдон. — Он хранился в шкатулке розового дерева, на крышке — инкрустация в виде розы с пятью лепестками.

Тибинг сидел точно громом пораженный.

— Так вы… видели краеугольный камень?

Софи кивнула:

— Да. Мы заходили в этот банк.

Тибинг приблизился к ним, в глазах его светился неподдельный страх.

— Друзья мои, мы должны что-то делать! Краеугольный камень в опасности! Наш долг — защитить его. Что, если есть другие ключи? Возможно, они похищены у убитых sénéchaux? Ведь Церковь, как и вы, могла получить доступ к тому банку. И тогда…

— Тогда будет слишком поздно, — сказала Софи. — Мы забрали краеугольный камень.

— Что? Вы забрали краеугольный камень из тайника?

— Да не волнуйтесь вы так, — сказал Лэнгдон. — Камень хорошо спрятан.

— Надеюсь, в самом надежном месте?

— Вообще-то, — Лэнгдон не сдержал улыбки, — надежность зависит от того, насколько часто здесь подметают под диваном.

Ветер за стенами Шато Биллет усилился, полы сутаны Сайласа развевались и хлопали, но сам он не покидал своего поста под окном. Он слышал лишь обрывки разговора, но два заветных слова, «краеугольный камень», доносились до него сквозь стекло неоднократно.

Он там.

Слова Учителя были свежи в памяти. Зайди в Шато Биллет. Забери камень. И чтобы никого не трогать!

Но вдруг Лэнгдон и его собеседники почему-то перешли в другое