на ехидном лице. Но, кажется, Бриттней такой расклад не устраивает.

— Советую тебе всё хорошенько обдумать. — с какой-то необоснованной враждебностью сказала она. — В прошлый раз это была одержимость и ошибка.

Я тут же раскалился. Терпеть не могу, когда она начинает говорить о моих чувствах к Джиму. Это мои чувства! И наше с дядей дело!

— А мистеру Холмсу я передам, что он берёт на себя слишком большую ответственность.

Я сорвался с места и налетел на Императрицу, угрожающе выставляя указательный палец.

— Не смей давать ему повод думать, что ты в курсе. — прошипел я. — Я не дам тебе всё испортить. Не. Смей.

Я прожёг её взглядом и стал медленно удаляться.

— И что б ты знала, — прежде чем скрыться в коридоре, сказал я. — для Майкрофта не существует слишком большой ответственности, потому что он отлично понимает за что браться, а за что нет.

— Если продолжать расти выше и выше, то где предел трансцендирования? Это идеальный предел. Это уже любовь не к другому человеку. Это любовь к богу, а идея бога — это всесовершенство. — прочитал я. — Ну и хрень.

Я бросил книгу на столешницу, привлекая к себе внимание Фредерика Гофмана. Среднего роста ариец с пугающими светлыми глазами. Он походил на монстра из фильмов ужасов, когда зрачки сужались. Но, по словам Робин, его французская кухня (несмотря на то, что он не француз) шедевральна.

Мне не хотелось заказывать еду из ресторана, и я не умел готовить, так что номерок Фредерика, который я получил от Робин, был спасением.

— Разве это не успокаивает? — спросил мужчина, посыпая мясо сушёным розмарином. — Понимание того, что совершенства никому не достигнуть.

Я перевёл взгляд с книги на скулы повара. Меня завораживало, что цвет глаз превращал его в нечто отталкивающее, хотя выглядел он очень неплохо.

— У каждого своё совершенство. — сказал я, начиная крутиться на барном стуле.

Фредерик кинул на меня взгляд и слегка ухмыльнулся. Затем он положил куски мяса на сковородку, те зашипели. Освободив вино из заточения, он стал мощной струёй поливать им мясо. А затем вся сковорода вспыхнула. Я заворожённо глядел на пламя в его руках, подавляя желание дотронуться.

Самый влиятельный человек Великобритании стоял у моих дверей, пока часы Биг Бена отбивали шесть часов вечера. Я начал улыбаться уже когда увидел его на экране системы безопасности.

Меньше чем через минуту я потянул амбарную дверь, встречая политика лично. Я сразу заметил на нём другой галстук. Утренний был зелёный и в крапинку, а этот сочетался с цветом вина, которое держал в руках Майкрофт. Меня грел факт, что красное Сент Эмилион две тысячи первого стало чем-то нашим. И мне не хотелось ничего другого.

— Вечер добрый. — улыбнулся я, пропуская Холмса в лофт.

Тот шагнул внутрь, сразу оглядываясь по сторонам. Я взял у него зонтик и засунул в отведённое ему место.

— Тебе… идёт. — сказал Холмс с лёгкой улыбкой.

— Этот лофт? — усмехнулся я.

Политик кивнул. Я был снова доволен.

Я пригласил его к столу. Холмс уставился на растекающиеся посреди свечи. Те нещадно портили поверхность, зато выглядело всё эффектно. Стол был одним большим подсвечником.

— Хотелось, чтобы там ещё розы торчали. — сказал я, подойдя к политику сзади. — Но запах горелых роз не так приятен, как оказалось. — я усмехнулся, кидая взгляд на кухню, где валились горелые цветы. — Прошу.

Мы сели рядом, и я ощутил, как этот вечер отличается от тех, что мы провели в ресторанах. Холмс снова был более менее расслаблен, и нам никто и ничто не могло помешать.

Я налил вино, приготовленное для мяса. Разливая напиток по бокалам, я чувствовал себя очень взрослым, мне захотелось всё взять в свои руки, взять ответственность. И такое только с Майкрофтом. Пошла Бриттней в одно место!

Уверен, сегодня что-нибудь произойдёт.

Всё было идеально: атмосфера, еда и мы. Галстук Холмса каждый раз привлекал моё внимание, и я не мог отделаться от мысли, что это какой-то сигнал.

— Жаль, что ты не переносишь полевых условий. — с досадой произнёс я, когда речь зашла о смертных развлечениях. — Я никогда не был в походе, но очень бы хотелось.

— Тебя никто не останавливает. — заметил политик, отпивая из бокала.

Я выгнул брови.

— Правда? Ты так просто позволишь мне исчезнуть с радаров? Или ты нашёл способ как следить за мной даже в чаще леса?

На это Майкрофт лишь загадочно улыбнулся.

— Но что ты тогда предпочитаешь? Гольф?

— Боже, нет! — воскликнул Холмс.

Меня его реакция позабавила. Неужели у него есть интересная история, связанная с этим видом отдыха, о которой он ни одной живой душе не поведает.

— Тогда я сдаюсь. — моя спина опустилась на вспомогательную поверхность.

Взгляд Холмса сделался задумчивым, но на губах теплилась полуулыбка.

— Ну, — сказал он, хорошенько порывшись в голове. — театральные представления меня всегда развлекали.

Опа. Приехали.

— А почему же ты всё ещё не присутствовал на моих выступлениях? — заявил я, выпрямляясь. — Бриттней неудержима в вопросе спецэффектов и мишуры.

Я знал, почему Майкрофт не посещал «Молодого бога». Это само собой разумеющееся. Однако, мне очень хотелось спеть именно для него. И может даже вызвать какое-нибудь чувство собственничества, когда взгляды остальных устремлены на меня. Я хочу использовать их, чтобы активировать Холмса.

Покончив с ужином, я плавно перенёс нас на диван. Диван казался мне идеальным местом, откуда я мог начать. Холмс был уже без пиджака, и я мысленно стягивал с него и жилет.

Мы открыли Сент Эмилион. Так, нужно как минимум ещё три бокала, чтобы расслабить Майкрофта до нужного уровня. И чтобы он выпил эти три бокала, мне необходимо занять его голову чем-то отвлекающим. Пусть губы распахиваются лишь перед краем бокала, чтобы в конце концов распахнутся перед моим поцелуем.

Я начал активно комментировать всё, что я сегодня делал. Невольное касание темы арийской расы, немного сбило мой план, потому что Холмс тут же стал делиться удивительными фактами и своим мнением насчёт действий как Гейзенберга, так и самого Гитлера.

Я был готов слушать хоть про птичий помёт, так что сидел, медленно попивая вино и разглядывая контуры политика.

Но вскоре Майкрофт свёл тему на нет, так как спохватился из-за того, что такие тяжёлые разговоры могут плохо на меня повлиять. На самом деле на меня ничто не могло плохо повлиять, пока я находился в поле ауры Холмса.

— Пять департаментов Уайтхолла занимаются ордерами об антиобщественном поведении с 1998 года, но уровень нарушений высок, а их количество снижается уже с 2005.

Вино действовало, взгляд Майкрофта стал блуждающим, а