litbaza книги онлайнРазная литератураКрушение России. 1917 - Вячеслав Алексеевич Никонов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 224 225 226 227 228 229 230 231 232 ... 342
Перейти на страницу:
лозунг, с которым они выступили против старого правительства: «Царь, новое правительство, война до победы». С этим и пошли в Государственную думу»[2012].

После перехода подавляющей части гарнизона на сторону Думы в Петрограде немного спокойнее. Но только немного. Александр Бенуа, прогулявшийся по городу, оставил пространную запись в дневнике: «На улицах и площадях, покрытых снегом и залитых солнцем, все кажется празднично-прекрасным. Уж не предсмертная ли это красота Петербурга? Всюду довольно много слоняющегося народу, но все же это не грозные толпы, а, скорее, обыкновенные прохожие, а то и группы (человек в двадцать-тридцать) разговаривающих между собой обывателей довольно серого вида… Немало военных и штатских чиновнического типа, но большинство — пролетарии, не столько «форменные рабочие с фабрик», сколько (если судить по виду) приказчики, конторщики, мастеровые; просто мужичков что-то совсем не видал… Большинство прохожих имеют озабоченный, насупленный вид. Выражений радости, во всяком случае, мы нигде не встретили. Никаких кликов, если не считать жиденьких «ура!» «для проформы», вызываемых проездом «революционных колесниц»… Но заметно то, что нескончаемые хвосты продолжают с прежней покорностью дежурить на морозе у дверей булочных и мелочных лавок. Издали их легко принять за митинги, но, приблизившись, видишь свою ошибку… Вечером солнце уже совсем померкло из-за дыма пожаров, и все приняло сразу какой-то угрюмый и даже угрожающий вид. Из наших окон видна почти вся панорама. Столб черного дыма третий день как возвышается над тем участком панорамы, где находится Окружной суд, другие, и более близкие очаги: дом Фредерикса и Литовский замок. Кроме того, перед каждым полицейским участком горит костром бумаг его архив вперемешку со всяким добром (якобы награбленным), что вытащили из казенной квартиры только что еще всемогущего пристава»[2013]. После того, как с полицейскими участками было покончено, выпущенные из тюрем уголовные элементы принялись за магазины, квартиры состоятельных граждан и винные склады.

В ужасе был офицерский состав. «После возникновения беспорядков, в течение каких-либо суток мир солдатский не только резко отделился от мира офицерского, но и определенно стал во враждебное к нему отношение, — записал в дневник помощник командира батальона Лейб-гвардии Измайловского полка полковник Борис Фомин. — За малыми исключениями все офицеры оказались в стане солдатских врагов, которых, в лучшем случае, игнорировали… В казармах царил полный хаос, занятия не проводились, никакого служебного наряда не было, нижние чины бродили по городу, казармы были полны людьми вольными, так и посторонними нижними чинами, кое-где в казармах произошли кражи, повсюду много пьяных, часть оружия оказалась разграбленной, офицеров не было видно, а те немногие, которые показывались в казармах, не имели уже возможности восстановить нарушенный порядок… На улице не было ни извозчика, ни такси… была временами стрельба, ходили толпы манифестантов и было много пьяных, которых один вид офицерской формы приводил в ярость и вызывал эксцессы… Около здания Технологического института на углу Загородного проспекта… на снегу лежали трупы трех жандармов. Убитые были в вольной одежде, но, благодаря высоким сапогам и синим рейтузам, заметным при ходьбе в разрезе пальто, они были опознаны толпой и зверски убиты. У трупов животы были вспороты, и внутренности выпали на мостовую. Это была первая кровь, которую я увидел за эти грозные дни так называемой бескровной революции. Вид изуродованных трупов и глумление толпы произвели на меня самое тяжелое впечатление: выпущенный на свободу человек-зверь делал свое гнусное дело»[2014].

Шла повальная охота на представителей правоохранительных органов. «Те зверства, которые совершались взбунтовавшейся чернью в февральские дни по отношению к чинам полиции, корпуса жандармов и даже строевых офицеров, не поддаются описанию. Они нисколько не уступают тому, что впоследствии проделывали над своими жертвами большевики в своих чрезвычайках… Городовых, прятавшихся по подвалам и чердакам, буквально раздирали на части: некоторых распинали у стен, некоторых разрывали на две части, привязав за ноги к двум автомобилям, некоторых изрубали шашками. Были случаи, что арестованных чинов полиции и жандармов не доводили до мест заключения, а расстреливали на набережной Невы, а затем сваливали трупы в проруби. Кто из чинов полиции не успел переодеться в штатское платье и скрыться, тех беспощадно убивали»[2015], — писал еще свободный на тот момент Глобачев.

Было огромное количество случаев самосуда в отношении командного состава армии и флота. «Вспоминаю, как ни мучительно такое воспоминание, и о том, сколько офицеров и генералов погибло тогда, — писала княгиня Палей. — Одним из первых убили генерала графа Густава Штакельберга, мужа любимой моей подруги. Солдаты-революционеры вломились к ним в дом на Миллионной и силком повели генерала в Думу… Солдаты застрелили его в двух шагах от дома… Графы Клейнмихель и Менгден, генерал Шильдкнехт, инженер Валуев и многие-многие замучены и убиты тогда же, в начале революции, по хвастливому выражению князя Львова, «бескровной»»[2016]. Полковник Ходнев подчеркивал: «За все эти первые дни «свободы и бескровной революции» в одном только Петрограде число убитых офицеров гвардии, армии и флота достигло цифры 60 (по данным «санитарной комиссии» по уборке трупов…)[2017]. В Петрограде в тот день многие семьи оплакивали покойных, больницы пополнялись ранеными.

Революционные события стали причиной массовых самоубийств, особенно это коснулось офицеров спецслужб. Жандармский генерал Заварзин свидетельствовал: «Многие не могли пережить этих дней и лишили себя жизни: застрелились, отравились или повесились… Много в эти дни погибло людей, которые могли бы быть полезными родине. Гибли в особенности массами флотские офицеры, из которых каждый представлял собою часть сложного аппарата морских сил, столь необходимых тогда в Балтийском и Черном морях. Их избивали пьяные матросы, деморализованные и представлявшие собою разнузданную сволочь»[2018].

Заварзин имел в виду, в первую очередь, ситуацию в Кронштадте. Комендант крепости адмирал Курош телеграфировал в морское министерство, что «начались беспорядки в береговых командах флота и в некоторых сухопутных частях. Части ходят по улицам с музыкой. Принимать меры к устранению с тем составом, который имеется в гарнизоне, не нахожу возможным, так как не могу ручаться ни за одну часть»[2019]. Хождение с музыкой быстро превратилось в настоящий погром. «Народ беспорядочной толпой шел по улицам Кронштадта и сметал на своем пути все ему ненавистное, — с восторгом писал участник событий. — Снимались караулы, выпускались арестованные»[2020]. Отряд полицейских, пытавшийся укрыться в помещении участка на Козьем болоте, был полностью перебит. Военно-морское инженерное училище, не присоединившееся к революции, окружено и разоружено.

Толпа потекла на Морской манеж, где к утру было решено арестовать представителей власти. Главного командира порта и генерал-губернатора Кронштадта адмирала Вирена вытащили из его дома и привели на Якорную площадь.

1 ... 224 225 226 227 228 229 230 231 232 ... 342
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?