сильных порывов ветра нельзя было двигаться никакому виду транспорта. Не обошлось и без домашних «картинок»: во время штормового ветра звонит мне жена по телефону на учение и говорит сквозь слезы, что у нас разваливается дом, что все скрипит, стонет и дом вот-вот рухнет. Я, естественно, как мог, успокоил ее и, перезвонив дежурному по полку, попросил его разобраться с обстановкой и передоложить. Через полчаса звонит и докладывает, что действительно дом сильно скрипит, но развалиться не должен – все щитовые дома скрипят. Конечно, с отъездом Белова можно было переехать в квартиру командира полка, но там затеяли перекладывать печи (одна стояла на кухне, а вторая – на две комнаты) и развезли этот ремонт на неделю. Вернувшись с учения, первое, что услышал от жены, было неожиданное заявление: – Вон видишь гору Ракопахту? Так вот, если я здесь, на Рыбачьем, помру – похоронишь меня на этой горе. Причем все это было сказано серьезно, сквозь слезы. Но ничего, все обошлось. А после этого ей пришлось увидеть и пережить столько всяких трудностей, значительно более тяжелых, чем на Рыбачьем. Прожили мы август, сентябрь, октябрь. Дела стали заметно поправляться. Улучшили быт солдатам и офицерам. Тем офицерским семьям, которые жили в сборно-щитовых домах, помогли обить стены снаружи толстым слоем пакли, а сверху – вагонкой. Несколько десятков кубометров ее я привез из Мурманска – с того заводика, который организовал в 266-м мотострелковом полку. Правда, это пошло в обмен на несколько огромных прожекторов и большое количество кабеля, что я взял, конечно, у моряков.

Еще в августе вместе с начальником тыла я поехал осмотреть низменность, простиравшуюся от Озерка – поселка, где размещался штаб полка, до горы Ракопахта – это на юго-восточной оконечности полуострова. Оказалось, что там такие сочные травы, что не сыскать и в средней полосе страны. А у нас в каждом батальоне было по две коровы.

Спрашиваю:

– Почему вы не заготавливаете сено для коров?

– На то количество коров, что есть, мы заготавливаем. Да и нам еще сюда забрасывают.

– А почему вы не держите стадо?

– Да зачем? Нам присылают осенью мороженое мясо, у нас хороший естественный холодильник-ледник, и всего этого хватает до следующей осени.

– Думаю, что это не лучший вариант. Переговорите с тыловиками армии и округа и скажите, что есть такое мнение, чтобы с весны следующего года нам завезли телят. Они на этих выгонах за лето нагуляют столько, что мы по первому виду (финансов) будем иметь огромные накопления, которые, в свою очередь, сможем использовать в социальных интересах личного состава.

Забегая вперед, должен сказать, что к нашей идее отнеслись очень внимательно и оперативно. Тем более что мы обосновали ее предложениями и примерами из прошлого – финны на Рыбачьем откармливали скот. И действительно, в мае 1959 года нам большим сухогрузом завезли 500 телят, в основном бычков, килограммов на 150–200 каждый. А к ноябрю они весили уже около полутонны. Правда, мы подкупали и комбикорма. Фактически мы обеспечивали полк свежим мясом весь год. К тому же вылавливали большое количество трески. Рыба давалась солдатам и офицерам без ограничения. Так что продовольственное обеспечение личного состава было на высоком уровне.

Жизнь полка изменялась к лучшему. Чувствовалось, что появилась заинтересованность совершенствовать наши условия и понимание, что никто за нас этого не сделает. Многие осознали, что образ жизни, ее уют или дискомфорт – в наших руках. И это радовало.

И тут, как гром с ясного неба, прозвучало для нас совершенно неожиданное решение командования. Кстати, в унисон этому решению случилось странное явление природы, о чем, конечно, я обязан рассказать.

Но – все по порядку.

Итак, прожили мы август, сентябрь, октябрь. И вдруг звонит мне командующий армией генерал-лейтенант О.А. Лосик: – Товарищ Варенников, хочу сообщить вам решение командования, имеющее исключительно важное и особое значение. Должен заметить, что Олег Александрович вообще любил практически в любом разговоре, на любую тему использовать такие слова и так излагать свои мысли, чтобы максимально заострить внимание подчиненного. Как и другие, я уже привык к таким оборотам и первоначально не придал началу его тирады особого значения, как того требовал Олег Александрович. Однако, когда он сказал, что пока я не должен об этом говорить даже заместителям командира полка, а готовиться к этому событию лично, я невольно насторожился. Наконец командующий объявил главное, причем, мне показалось, голосом и методом Левитана, когда тот передавал в годы войны сообщения Совинформбюро: – В соответствии с директивой Генерального штаба Вооруженных Сил Советского Союза командующий войсками Северного военного округа издал приказ, по которому 6-й отдельный пулеметно-артиллерийский полк должен быть в течение ноября этого года расформирован. Сказал и замолчал. Видно, от такой неожиданности он сам еще не мог прийти в моральное и духовное равновесие. Я, в свою очередь, никак не мог поверить тому, что слышу. Спрашивается, зачем тогда послали меня на этот полк? Вообще, с какой целью решили поднять полк? Для чего нужны были те затраты и те усилия, которые мы применили для достижения этой цели? Ведь прошло всего несколько месяцев, как мне было сказано: «Надо сделать все, чтобы полк был хорошей воинской частью». И вот теперь полк расформировывают… Я не нашел ничего другого, как спросить: – Товарищ командующий, а чем это вызвано? Ведь полк сейчас на подъеме?! – Это решение руководства, и мы обязаны его выполнять. Вы сейчас пока продумайте все лично, а затем я вам еще позвоню. Но учтите: времени для расформирования полка у вас будет очень мало. Кстати, затронут не только ваш полк. – Так если к тому же для этого дается мало времени, то позвольте мне ввести в курс дела командование полка – пусть хоть они к этому готовятся. Зачем же делать из этого секрет? Тем более что есть приказ, есть сроки… – Хорошо, – перебил меня командующий, – но пока проинформируйте заместителей, не более. Я дополнительно еще дам вам указание. Письменное распоряжение сегодня высылаем. До свидания. Я все еще не мог прийти в себя. Словно оглушенный, сидел я и думал: вот так, трах-бах – и нет полка! Но думал и о другом: неужели до старших начальников не могло дойти, что глядя на зиму не следует предпринимать такие шаги? Ведь, если даже заглянуть в недалекую перспективу, можно же было еще летом это решить? Можно. Или, допустим, отнести все до весны. Нет, именно зимой, да еще и в Заполярье.

Конечно, с моей колокольни видно не было, что творится в высших эшелонах власти. Это потом