и там случайно встретиться с делегацией донецких шахтёров. «Как же вы могли так проголосовать?» – спросила она. «А потому что вы нас объедаете. Приезжают целыми автобусами за нашими продуктами. Отделимся – нам сытней будет». – «А что ваших детей лишат русского языка, насильно в украинскую школу?» – «Ну, это ещё будет ли, и когда?..»)

Сколь же многие, многие в нашей стране растеряли под коммунистами и национальный дух, и чуть не всё выше простого выживания.

А Ельцин со своим правительством – на фальшивый украинский референдум даже бровью не повели. Зазияла независимость Украины – Ельцин доверчиво держался на поводу у Кравчука, умечая свою единственную цель: сокрушить Горбачёва до конца, выдернуть из-под него трон. Так потянули они на Беловеж – и скрыли замысел от Назарбаева (боялись его вдруг неподатливости?). Тем самым Ельцин махнул рукой ещё на 6–7 миллионов русских в Казахстане, поехал на лихой беловежский ужин и подписал декларацию, не получив от Кравчука никаких гарантий будущего реального федеративного союза с Украиной. Кравчук, победив в референдуме, попросту обманул Ельцина (как он обманывал его и во всех последующих встречах): Украина тотчас враждебно оттолкнётся ото всяких связей с Россией (кроме дешёвого газа).

Так за короткие месяцы, от августа до декабря, Россия всем своим неповоротливым туловом вступила в Смуту, не назовёшь иначе, – в Третью Смуту: после Первой (1605–1613) и Второй (1917–1922). Размеры событий проступали неохватимые.

От Беловежа заволновались вожди остальных республик, – тогда тройка славянских лидеров сляпала иллюзорное, хилое СНГ взамен разломанного Советского Союза. Для России – обманка на время, ярмо и прикрытье, что бросили без защиты 25 миллионов своих соотечественников. – Так шаг за шагом наобум и с горячностью ступал Ельцин, – и каждый раз нельзя было ступить и поступить хуже для России.

Между тем у Ельцина не было мужества признать неотклонимые последствия Беловежа: что никакого «СНГ» не склеить вместо СССР – ведь бывшие партийные республиканские управляющие уже обратились в национальных властителей, со всеми тамошними складами оружия, аэродромами, базами, да даже и воинскими частями. – Потом (28 февраля 1993) претенциозное заявление: «Россия должна быть гарантом безопасности в пределах СНГ» – зачем? что за почесотка державная? Тотчас Шеварднадзе вскричал, что мы хотим уничтожить Грузию; с Украины голоса: «Не надо нам старшего и никакого брата!» (нельзя было напугать их медведистей), и правительство Украины тут же пожаловалось в ООН на державные притязания России. – А потому что (глубокомысленное новогоднее заявление Ельцина к 1994): «жить нам [СНГ] отдельно просто не дано, наши народы этого не позволят». Если «народы не позволят» – то думали бы прежде, в Беловеже. (Позже Ельцин как-то похвастал «эффективной защитой русского населения в ближнем Зарубежьи», – только и пальцем к тому не пошевелили.)

А – внутри России? Избранный президентом в июне 1991, Ельцин издал первый же свой указ – «Об образовании», какое благородное начало! – только ни одной строки его в последующие три года не было выполнено. – Вослед своему сопернику Горбачёву Ельцин так же дал вскружить себе голову похвалами, что он – демократ, «предан общечеловеческим ценностям» и, единственный изо всех вождей «союзных республик», предпочёл не национальные интересы своего народа, а расплывчатый «общий демократизм».

И вот теперь, когда отвалилось 14 республик, – сохранял ли он чувство ответственности за цельность оставшейся России? Нет! «Берите суверенитета, сколько проглотите!» Извращённо понимая так, что надо бросать экономические подачки каждой автономной республике, которая угрожает отделиться от России, – дал им распустить аппетиты до права не платить никаких налогов Центру – пусть всю Россию содержат только чисто русские области. Дальше Ельцин принялся заключать особые договоры с областями. (Целого с частью! – в каком государстве это возможно??) А ещё больней пронзали уколы сибирского сепаратизма: того и гляди, отвалится вся махина (ведь были такие попытки и в 1917)? Американская радиостанция «Свобода» из передачи в передачу злорадно, гнусно подстрекала сибиряков: отделяйтесь! отделяйтесь!

А едва отпраздновав беловежский разлом, Ельцин слепо, безумно погнал больную Россию в ещё новый прыжок – ещё усугубляя Смуту оголтелым разорением, окрестивши это миллионное разорение долгожданными экономическими «реформами», притом отдав Россию в руки случайных молодых людей.

Вот когда привалила Главная Беда! А я-то, из отдаления, в «Обустройстве» с последним отчаяньем описал степень обрушенья, уже тогда происшедшего. То было, значит, только предчувствие моё – чему ещё быть, наступить. Тогда-то, до Смуты, ещё можно было жить. Оказалось: всё, что до сих пор, в горбачёвское время, в России происходило, – это был только канун главной беды: авантюрной, жестокой гайдаровской «реформы» – и от неё обвала народной нищеты.

С готовой кабинетной схемой в голове, но без знания сути дела – пустились отчаянно резать и сечь скальпелем по беззащитному телу России. («Отпустить цены» при монопольности производителей! – можно ли урядить безпутнее? И с какой проницательной силой предвидения Гайдар предсказывал падение цен «через 2–3 месяца»?)

Мне, прожившему 55 лет жизни на советские копейки, этот необузданный гигантский рост цен пришёлся невместим – а уж куда невместимее он был моим соотечественникам, падающим в бездну. (Привезли мне новый советский металлический «рубль» – монетку 1992 года, размером с прежние 2 копейки – а копеек и вовсе теперь не стало! – я чуть не прослезился: в этой жалкой безвесной монетке от прежнего тяжёлого николаевского серебряного рубля – вся глубина нашего падения… Да не вся, не вся: падение ещё и теперь только начиналось, нисколько не безпокоя вершины власти…)

С 1992 года разворачивалась гигантская историческая Катастрофа России: расползались неудержимо народная жизнь, нравственность, сознание, в культуре и науке останавливалась разумная деятельность, в уничтожительное расстройство впадало школьное образование, детское воспитание. Ходом пошедший развал России я воспринял как катастрофу моей собственной жизни: я отдал её на преоборение большевизма, и вот свалили его – а стало что?? Я и опасался же, я и «Обустройство» тем начинал: «Как бы нам, вместо освобождения, не расплющиться под его развалинами».

Предвидел ли я всё это? Именно эту форму разрухи – нет. Но что дело может свихнуться в новый Февраль – более всего и боялся давно. Об этом – и всё «Красное Колесо», не успевшее в Россию. Да, Горбачёв развязал именно новый Февраль. А Ельцин покатил – крушительно и стремительно.

Что же за человек Ельцин? Во мне всё ещё гнездилась изначальная симпатия к нему. (От надежды – что нагонит упущенное Горбачёвым?) В его облике, в речах и поступках я теперь видел много неуклюжего, медвежьего, замедленного – но не чувствовал в нём личной корысти, лишь долю довольно примитивного честолюбия да наивность, а ни коварства, ни двоедушия. И за эту его предполагаемую честность я был, по сути, его сторонник, несмотря на растущий список его чудовищных промахов, губительных ошибок, непоследовательностей, за которые за все расплачивался – кто же? никак не он – а Россия, своей территорией, своими жителями,