Скрипнув зубами, Брайан выключил воду, взял с полки полотенце и начал растираться. Еще одно такое недоразумение, и холодным душем уже не отделаешься. Вдобавок ко всему наступивший день сулил неприятную перспективу встречи с Андреа.

Обед, о котором упоминала Констанс, завершился бегством Брайана. Они встретились в баре, но едва выпили по коктейлю, как Андреа начала настойчиво приглашать его к себе. В итоге Брайан просто сослался на неотложные дела и трусливо ретировался, так ничего и не выяснив. И как теперь смотреть Констанс в глаза?

Ладно, хватит печальных мыслей! Он должен предстать перед Констанс победителем, заставить ее полюбить не растяпу, не неудачника, а уверенного в себе мужчину-победителя.

Брайан быстро оделся, повязал галстук цветов британского флага, смахнул с пиджака воображаемую пылинку и вышел в гостиную.

Констанс была там. Свежее, слегка подрумяненное лицо, выгнутые брови, длинные черные ресницы и улыбка на алых губах – сон явно пошел ей на пользу.

Брайан не мог отвести от нее глаз.

– Опять что-нибудь потеряла? – спросил он, оглядывая комнату.

– Нет, все в порядке. – Констанс расстегнула и застегнула «молнию» на сумочке. – Знаешь, мне так неудобно из-за вчерашнего. Все получилось, как в какой-нибудь пошлой комедии. Я, наверное, ужасно выглядела, да?

Каждому мужчине хотя бы раз в жизни выпадает шанс проявить себя настоящим джентльменом, но не все этим шансом пользуются.

– Из-за вчерашнего? А что такое случилось вчера? – спросил Брайан, придавая лицу невинное выражение.

Ее бегающий по комнате взгляд остановился.

– А ты разве не помнишь? – Не помню что?

Констанс помолчала, обдумывая ситуацию. Если Брайан действительно ничего не помнит, то глупо посвящать его в подробности не делающего ей чести происшествия. Если же он по каким-то причинам притворяется, то пусть это останется на его совести.

– Когда ты вчера вернулся? Брайан наморщил лоб.

– Примерно в половине девятого.

– И что делал потом? Он пожал плечами.

– Ничего. Принял душ, немного почитал и лег спать. Ты можешь объяснить, в чем дело? Что я должен помнить? Не интригуй меня загадками.

Констанс покраснела.

– И ты не просыпался? Спал спокойно?

– До семи утра. Сны какие-то видел, но тебя они вряд ли заинтересуют. Кстати, а когда вернулась ты? Судя по всему, после меня, да?

– В начале одиннадцатого. – Констанс заметила, как вдруг напряглось лицо Брайана, и, хотя в этом не было никакой необходимости, попыталась объяснить: – Заходила к брату.

– У тебя здесь брат?

– Да, живет возле Плейфэйрстепс. Месяца два уже, как уехал из Лондона.

Брайан облегченно вздохнул. Констанс отвернулась. Ложь далась тяжело, и она оправдывала себя только тем, что от ее обмана никому не стало хуже.

– Я, как и обещала, приготовила завтрак. Оладьи с джемом, фруктовый салат и кофе.

– Отлично.

Ей очень хотелось расспросить Брайана об обеде с Андреа, но переход от одной опасной темы к другой, потенциально еще более опасной, мог спровоцировать конфликт, который наверняка испортил бы это чудесное утро.

– Тогда идем?

Накануне Констанс уже наметила план работы на следующий день. В комнате, которую она для себя окрестила «стеклянной», хранились две коллекции: веджвудского фарфора и венецианского стекла. Первая оценивалась в три-четыре тысячи фунтов и была собрана дедом нынешнего владельца особняка. Вторую привез из разоренной наполеоновскими войнами Европы Арчибальд Уолшэм, служивший под началом самого Веллингтона.[2] Что касается картин, то их Констанс обнаружила всего одну: пейзаж вполне мог принадлежать кисти кого-то из современников или учеников Констебла.[3] Небольшие размеры картины позволяли упрятать ее в сумку и без труда вынести из особняка.

Следуя уже опробованной модели, Констанс внимательно сверила описи, расставила кубки и вазы по местам и уже собиралась опечатать комнату, когда увидела идущего по коридору Брайана.

– Не закрывай, надо поговорить, – бросил он. – Здесь нас не услышат?

Встревоженная его тоном, Констанс лишь покачала головой и, вынув из замка ключ, открыла дверь.

– Входи.

– Я еду в отель. Только что звонил Маккормик. Сюда прилетел Бродерик. – Брайан говорил короткими фразами, глядя в окно и спрятав в карманы сжатые в кулаки руки.

– Ты имеешь в виду Джастина Бродерика?

– Да, его. Другого у нас нет.

– Понятно.

Джастин Бродерик не пользовался в агентстве большим уважением. Его скорее избегали и побаивались. Поговаривали, что он представляет интересы некоего третьего совладельца агентства, имени которого никто не знал. Начав карьеру два года назад, Джастин Бродерик и за столь недолгое время успел зарекомендовать себя человеком надменным, лицемерным и абсолютно неискренним. Обязанности его так и не были определены, и у Констанс порой складывалось впечатление, что никаких обязанностей и нет, а делает он то, что приказывает его таинственный босс.

– Маккормик объяснил, зачем он сюда явился?

Брайан невесело усмехнулся.

– Ты же знаешь Маккормика. Старик никогда ничего прямо не скажет. Но я все же кое-что понял. – Он тяжело вздохнул, помолчал и продолжал негромким, напряженным голосом:

– В агентство поступила информация, что мы затягиваем работу, противимся оформлению сделки и… ну, и все такое. Неприятная история.

– Но это же полная чушь! – воскликнула Констанс. – Маккормик сам говорил о двух неделях! Даже непрофессионалу понятно, что…

– И Маккормик, и Паркер прекрасно все понимают. Кристофер намекнул, что у них никаких претензий нет. Но Бродерик исполняет приказы кого-то другого.

Констанс задумалась. Вокруг особняка явно плелась паутина интриг. Кто-то торопился. Кто-то мутил воду. Зачем? Ответ ясен: в мутной воде легче ловить рыбу. Но кто? И какую рыбу? Ответ, возможно, могли бы дать Маккормик и Паркер, но их что-то сдерживало.

– Что будем делать?

– Ты продолжай работу, а я поеду в отель, встречусь с Бродериком и сразу же вернусь. Вечером все обсудим.

– Хорошо. – Констанс подошла к Брайану и положила руку ему на плечо. – И не беспокойся, ты же ни в чем не виноват.