Путешественники возвращались через Херсон, город, который ещё строился. Там уже была воздвигнута крепость, гарнизон которой насчитывал двадцать четыре тысячи человек, кроме того, там же были адмиралтейство, склады и арсенал из шести пушек. В гавани стояло несколько военных кораблей. Повсюду возводились здания, предназначенные для различных общественных целей, церкви и торговый квартал с двумя тысячами домов, в которых размещались магазины со множеством товаров из Греции, Константинополя и Франции. В порт то и дело входили всё новые торговые корабли из различных стран. Всё увиденное в Херсоне производило поистине неизгладимое впечатление.

Тем не менее Павла уже потянуло домой, и он решил вернуться как можно быстрее. Однако его стремление не могло так быстро осуществиться, как ему того хотелось, поскольку на украинских дорогах их тяжёлая карета увязала до колёсных осей в грязи.

Ромм решительно заявил о своём желании вернуться во Францию и даже перебрался из дворца Строгановых во французское посольство, воспользовавшись тем, что он жил в российской столице, в Петербурге, где находилось посольство его страны. И лишь благодаря стараниям графа Александра Сергеевича Строганова и французского посла графа де Сегура удалось уговорить его остаться ещё на один год.

Павел был произведён, как это было принято для сыновей высшего дворянства, в почётные лейтенанты Преображенского полка, однако ему разрешалось выезжать за границу и продолжать своё образование. Граф Александр Сергеевич Строганов пришёл к выводу, что плохое настроение Ромма вызвано его тоской по родине. Чтобы избежать в будущем трений между Роммом и его сыном, Александр Сергеевич Строганов устроил так, чтобы вместе с ним отправились в путешествие в Швейцарию и Францию двоюродный брат барон Григорий Александрович Строганов, его воспитатель Демишель, который был родом из провинции Овернь и дружил с Роммом, месье де ла Колиньер из французского посольства и Воронихин.

Павел, которому уже исполнилось пятнадцать лет, был симпатичным светловолосым молодым человеком высокого роста. Его учитель, несмотря на все возражения, показывался в своём родном Риоме на людях вместе с Павлом. Бесконечные намёки Ромма, что перед ними «уважаемые люди», относились к небольшому кругу его почитателей из его родного города. Видимо, Ромму так и не удалось избавиться от своего провинциального кругозора.

По пути во Францию они побывали в Дармштадте. Ромм писал, что Гессенские принцы произвели на его воспитанника большое впечатление, и Демишель и Ромм использовали любую возможность, чтобы на их примере воспитывать своих учеников. Однако их постоянные ссылки на Гессенских принцев вряд ли воодушевили их воспитанников.

Воронихин, которому нездоровилось, занялся зарисовками ландшафта на берегах Роны. Когда путешественники гостили в Риоме, он нарисовал портрет матери Ромма.

В ноябре 1786 года их маленькая группа остановилась в Женеве, откуда Павел писал отцу:

Немного отступив, Павел продолжал:

Кроме посещения лекций по физике и химии, молодые люди брали уроки верховой езды, фехтования, танцев и музыки. Их консультировал сам директор академии М. Сенеев. Поскольку занятия по химии могли состояться лишь в том случае, если за отсутствующих учеников вносилась соответствующая сумма, то Строгановы без всякого колебания вносили недостающую сумму, и занятия продолжались. Павел снова писал:

Несмотря на присутствие двоюродного брата, которому удавалось определённым образом смягчить напряжённость отношений Павла и его воспитателя, Ромма трудно было урезонить. Он писал графу Александру Сергеевичу Строганову:

Направленность и содержание тогдашней философии были в то время весьма трогательными, слёзы расценивались как признак «благородной чувствительности».

Граф Александр Сергеевич Строганов писал сыну 12 мая 1787 года: