Он напрягся.

– Белла, ты...

– У тебя нет оснований задерживаться в Роузмонте, Люсьен. Я хочу, чтобы ты уехал, и чем раньше, тем лучше. Сегодня вечером.

– Твоим тетушкам это не понравится.

– Понравится, если я расскажу им, что когда-то произошло между нами.

Она попала в точку. Люсьен поставил стакан и вздохнул:

– Пока Гастингс упакует вещи, будет уже темно.

– Тогда завтра утром.

Ее тон не допускал возражений. Люсьен задумчиво поджал губы. Значит, он задел ее за живое?

– Хорошо. Завтра утром.

– Прекрасно. – Сделав напыщенный реверанс, она вышла из комнаты.

Люсьен смотрел на закрытую дверь. Теперь он не сомневался: она что-то знает. Он задумчиво потирал подбородок. Может быть, не что-то, а кого-то, того, кто контрабандой поставляет превосходный коньяк. И возможно, он тайно перевозит не только спиртные напитки, продавая их местным дворянам. Может быть, он перевозит что-то более важное.

Люсьен вздохнул и откинул голову на подушку. Подозрение, что Арабелла знает контрабандиста и покрывает негодяя, еще более укрепило его в решении остаться в Роузмон-те. Люсьен мрачно усмехнулся. Его пребывание здесь затягивалось.

Кого же Арабелла покрывает? Одного из слуг? Люсьен поднял стакан и стал рассеянно рассматривать золотистую жидкость. Нет, ее реакция была слишком бурной. Может быть, милую маленькую тетю Эмму или решительную тетю Джейн? Нет, это смешно. У них не хватило бы ума организовать такое. А Роберт прикован к инвалидному креслу...

В самом ли деле прикован? Кажется, врачи сомневаются в существовании его паралича. Может быть, Роберт ходит, и все это лишь уловка, чтобы избежать подозрений.

Вздохнув, Люсьен встал, подошел к окну и отодвинул тяжелую портьеру. Снаружи шел снег, мороз разрисовывал стекло белыми узорами. Роузмонт казался волшебным островом, затерянным во льдах по воле злого колдуна. Люсьен опустил штору.

Знает об этом Арабелла или нет, но ей грозит опасность. Контрабандист, снабжавший ее семью коньяком, вполне мог оказаться наполеоновским агентом. Если же она его знает, то может стать для него помехой.

Люсьена преследовало мрачное предчувствие. Хмурясь от своих мыслей, он подошел к задвинутому в угол столику и открыл футляр с письменными принадлежностями. Четким, решительным почерком он написал адрес: мистеру Мамферду, постоялый двор «Красный петух».

Пора прекращать бездельничать и приниматься за работу.

Несколько часов спустя Арабелла вошла в комнату тетушек:

– Мне надо с вами поговорить.

Джейн подняла голову от своего вязанья и заметила напряжение в лице Арабеллы. Эмма, должно быть, тоже что-то почувствовала, потому что нервно спросила:

– Что-нибудь случилось?

Арабелла придвинула стул и села. Ее вид поразил Джейн: перед ней была одновременно взрослая женщина и одинокий несчастный подросток. Она также заметила тени под глазами племянницы и на мгновение усомнилась, правильно ли поступила, сводя Арабеллу с герцогом.

Арабелла обхватила руками колени.

– Мне неловко, но я должна с вами поговорить о Лю... – Она покраснела. – О герцоге.

– О герцоге? – Эмма просияла. – Он починил мне сегодня днем мою ручку! Настоящий джентльмен.

– Он может быть любезным, когда захочет, но...

– Он совершенно восхитителен! Был один момент, когда мы с Джейн увидели, что он...

– Он не тот человек, каким вы его считаете, – жестко сказала Арабелла. Она резко встала и начала ходить взад и вперед по комнате.

Джейн перестала вязать.

– Как это?

Арабелла заходила еще быстрее, ее лицо как будто окаменело.

– Давно, задолго до того как вы сюда приехали, я встретила... одного человека. – Она остановилась и с такой силой сцепила руки, что побелели костяшки пальцев. – Вы знаете, какой упрямой я могу быть. Я... я не остереглась его.

Уголок ее рта опустился, и, к ужасу Джейн, на реснице племянницы блеснула слеза. Арабелла никогда не плакала. Еще хуже была догадка, мелькнувшая в голове у Джейн.

– Ты хочешь сказать, что герцог – тот самый человек, который...

Арабелла печально кивнула и опустилась на стул.

– Его отец каждый год приезжал сюда охотиться. Я с нетерпением ждала его приезда; после маминой смерти это было единственное, что делало мою жизнь сносной. Однажды он приехал, и мы уже кое-что знали. – Она горько усмехнулась. – Или по крайней мере я знала. Я думала, что он чувствует то же самое.

– Где был Джеймс, когда все это случилось?

– Отец в это время был втянут в спекуляцию лошадьми и неделями не бывал в Роузмонте.

– Джеймс был дурак. – Джейн посмотрела на клубок пряжи у себя на коленях. – Думаю, ты поступила опрометчиво.

Еще одна слеза покатилась по щеке Арабеллы.

– Я думала, он меня любит. Эмма взяла племянницу за руку:

– Дорогая! Не говори больше ни слова. Мы все знаем. Твой отец написал нам некоторое время спустя, после... после того как твой друг вернулся в Лондон.

Джейн кивнула, у нее самой сдавило горло.

– Он, конечно, не назвал имя мужчины, иначе мы ни за что не оставили бы его здесь.

Голова Арабеллы поникла, темный локон выбился, повторяя линию щеки.

– Мне следовало догадаться, что вы слышали об этом. Отец рассказывал всем подряд.

Эмма похлопала Арабеллу по руке:

– Как неприятно все это для тебя, дорогая. Да, я хотела спросить... ты уверена, что это тот самый герцог? Я имею в виду, ведь есть же еще другие герцоги, и...

– Конечно, я уверена, что это он! Ему тогда было двадцать, но помимо того, что... – Она покраснела, но продолжила: – Помимо того, что он стал старше, он все тот же.

Джейн вздохнула. Конечно, это было ужасно. И если это правда, то все рушилось.

Или нет? Все указывало на то, что Арабелла и герцог должны быть вместе. Невезение Джейн кончалось. К тому же герцог так завороженно смотрит на Арабеллу... Джейн поджала губы.

– Может быть, он сожалеет. Эмма кивнула, лицо ее просияло.

– Я думаю, он очень сожалеет! Лучше не знать о неблаговидных поступках человека, которые он совершил в юности. Вот я, помню, однажды сорвала поцелуй у старого мистера Фротингтона и...

Джейн содрогнулась.

– Нашего воспитателя?

Эмма кивнула, на ее полном лице была блаженная улыбка.