одна мусороуборочная машина и быстрые смуглые ребята в униформе мусорщиков погрузили в грузовик тела расстрелянных наших товарищей и сразу не теряя времени мусорщики отправились дальше по маршруту, через пару часов тела убитых попали на другой мусороперерабатывающий завод и тоже исчезли навсегда. Корсиканская мафия давно уже контролировала этот бизнес — сбор и переработку мусора в городе Марселе. Расстрелянные автомобили погрузили на эвакуаторы и так же убрали в гараж на разделку на запчасти. Через час не было и этих автомобилей.

Через пять минут после эвакуации расстрелянных автомобилей подъехал грузовик с цистерной воды и смыл все следы на месте преступления. Такая же операция была проведена на месте расстрела и группы прикрытия. Жители города ничего подозрительного не заметили. Наши товарищи пропали без следа и больше мы никогда не смогли увидеть даже их тела. Они исчезли бесследно. Мы же с гестаповцем ничего не подозревали и собирались ехать в компанию, которая проводила испытания лекарств на людях. В Марселе был расположен филиал куда мы и направлялись с утра пораньше. Заметить бездомного, который собирает жестяные банки на сдачу в сборный пункт вторсырья можно было легко, он совершенно не прятался. Достав банку из-под нашей машины, бездомный сплющил ударом ноги банку из-под пепси и пошел насвистывая дальше. Я остановился, какая-то странность царапнула мое сознание. Гестаповец недовольно сказал — чего встал. Что же не так с этим бездомным, что-то же царапнуло сознание. Давай быстрее, а то по пробкам настоимся — это опять гестаповец. Назад — громко отвечаю я. Давай назад от машины, идиот. Что — ты сказал, легионер — это гестаповец отреагировал на нарушение субординации. Назад от машины, нас сейчас убивать будут. Я уже достал пистолет и встав на колено осматриваю окрестности. Вон та машина мне нравиться и вот та стоит как-то нехорошо. Две машины и снайперы — на крыше дома напротив. Секунды тянутся, время какое-то вязкое. Гестаповец идет ко мне и что-то гневно кричит. Я же перекатом влево ухожу в сторону и опять перекат я пытаюсь разорвать дистанцию со автомобилем. На третьем перекате я вижу, как наш автомобиль отрывается от земли и взлетает. Но на орбиту не выходит — скорость не та. Это шутка. Огонь скрывает нашу машину. Гестаповец отлетает вперёд и падает. Это ударная волна от взрыва мины, которую подложили под наш автомобиль. Подозрительный автомобиль начинает движение и в автомобиле стекло в двери поползло вниз и появляется ствол автомата. Автомат ожидаемо Калашников и стрелять я начинаю раньше и две пули находят стрелка раньше, чем он смог прицелиться в меня. Автомобиль с завалившимся внутрь автомобильного салона стрелком набирает скорость и пытается нас покинуть. Но на простреленных шинах это затруднительно. Водитель пытается уйти пешком, но это ему не удается, я расстрелял оставшиеся патроны ему в спину. Водитель осел рядом с автомобилем на тротуар. Но ничего ещё не кончилось, и я сразу же меняю обойму в пистолете и разворачиваюсь к дому, на крышке которого я заметил снайперов и сразу начинаю стрелять по кромке крыши. Снайпер на позиции должен нервно реагировать даже просто на свист пули, пролетающей у него над головой. Но мне ещё и повезло, одна из пуль находит жертву и с крыши вниз летит винтовка. Снайпера не выдерживают, и стрельба прекращается. Они либо меняют позицию, либо покидают крышу того дома. Мне всё равно, и я меняю обойму, ведь имеется ещё одна подозрительная машина. И снова здравствуйте. Позиция практически та же. Автомобиль на скорости и автоматчик уже целиться в меня и стрелять мы начинаем одновременно. Но правда на моей стороне и я снова выигрыш мой. Автомобиль дальше тоже не уехал. Теперь диспозиция следующая. На стоянке у гостиницы догорает наша машина. На расстояние метров пяти от горящей машины лежит навзничь гестаповец. Признаков жизни не подает. Два автомобиля с пробитыми колесами стоят напротив меня, предположительно стрелки в салонах машин, водители лежат рядом с осевшими на пробитых колесах машинах. И только теперь я понимаю- что мне не понравилось в бездомном, собирающем использованные жестяные банки. Чисто вымытые волосы, голова была вымыта. Бездомный с чисто вымытой головой — так не бывает. И, да ещё не всё. Бездомный идет в мою сторону и держит руку в пакете. Это он зря. Я не полицейский и стрелять по живой цели не боюсь. Знал бы этот мнимый бездомный сколько раз я применял оружие по живым целям. Ещё живым целям. Ждать пока мнимый бездомный достанет пистолет или что он там хранил в пакете я не стал. Разрядил всю обойму в этого мнимого бездомного. Пакет отлетел в момент падения на землю этого минера. В руке он держал пистолет. Применение оружия оправданно, проблем с прокуратурой не будет.

Теперь надо опять перезарядить пистолет — у нас снайпера могут быть по близости, скорее всего они покинули позиции, но — береженого и бог бережет. И отправляемся оказывать первую помощь гестаповцу. Пульс есть и глаза открыты. Взгляд, конечно, пока не осмысленный, но это пройдет. Первый раз, наверное, под огнем. Крови не видно и следов переломов конечностей не видно. Значит будем ждать «скорую помощь» и контролировать окрестности. Мусороуборочная машина идет к нам, вот это лишнее, и я стреляю в смуглое лицо человека в униформе мусорщика. Почему стреляю — для этого есть все основания. У мусорщика в руках весло — автомат Калашникова с деревянным прикладом. Автомат Калашникова не входит в перечень оборудования, приспособленного для сбора и утилизации отходов. Мусороуборочная машина разворачивается и уезжает. Пистолетные пули не наносят видимого урона этому автомобилю. На этом, наверное, всё. Сирены начинают напоминать грохот Ниагарского водопада. Вокруг полицейские и врачи. Гестаповца погрузили в машину «скорой помощи» и увезли. Меня же повезли в комиссариат — полиция желает знать, что произошло. Я же молчу — у меня стресс и посттравматический синдром. Ля полицейских этого объяснения хватило. Затем меня передают караулу из легионеров и меня везут в Главный штаб Иностранного Легиона. Ехать из Марселя не так и далеко, но час поспать у меня есть. Как можно спать при таком стрессе, не знаю у меня вот такая реакция организма. После такой встряски просто сон. Разбудили м пня уже в Обани и сразу на глаза к генералу.

Вот для него мой посттравматический синдром не прокатил. Орал генерал почти час и ругался, и ругался. Затем он выдохся и я смог доложить обстоятельства перестрелки. Пока генерал кричал я узнал, что нас охраняли и одновременно мы были наживкой. Но группа охраны и группа силовой поддержки сегодня рано утром перестали выходить на связь и пропали бесследно. Теперь стало понятно, почему так спокоен был гестаповец он знал о прикрытии. Но нам прикрытие мало помогло. Гестаповец в реанимации — осколок его все-таки достал. Но жизнь гестаповцу спасут. Это хорошая новость. Есть и плохая новость. Офис филиала фармацевтической компании сгорел до тла и никаких улик не осталось. От слова совсем не осталось. Только пепел и всё. Следов нет, тупик и никакого направления для поиска. Я продолжаю доклад и утверждаю, что след остался — мусороуборочная компания которой принадлежал грузовик, экипаж которого пытался атаковать меня на стоянке. Это твердый след, и мы можем отработать компанию и найти улики позволяющие привязать мусороуборочную компанию к нападению на нас и наших товарищей и тогда мы можем выйти на заказчиков нападения. Сами корсиканцы не занимаются производством лекарств и были только исполнителями убийства наших товарищей. Оставлять такое без ответа нельзя. Тут генерал меня прерывает и начинает снова кричать, но уже как-то по-родственному что ли без особого гнева. Мол я в Легионе — без году неделя и туда же учить его старого легионера как надо реагировать на такие вызовы. Затем уже просто спрашивает — ты сможешь участвовать в операции возмездия. Так точно, мой генерал, только помоюсь и пополню боекомплект. Все патроны расстрелял. Это окончательно переводит ситуацию в мирный домашний разговор. Меня хвалят и отпускают приводить себя в порядок.

Марсель.

Штаб-квартира городской мусороуборочной компании.

Доклад исполнителя топ-менеджеру компании. Мы очистили места ликвидаций и никаких следов там не найдут. Тела переработаны и утилизированы в стройматериалы. Стройматериалы отгружены на строительство дорог. Автомобили уже разобраны и раскиданы на отдельные детали. Все детали от этих автомобилей отгружены в другие регионы. Концов не найдут даже если будут стараться. Есть только один неприятный момент. И здесь доклад клерка прерывает рык топа — один неприятный момент. Погибло пять человек из ликвидаторов, потеряны две машины и теперь у полиции могут появиться концы