— Тоже, что ли, облегчиться хочешь?! — фыркает Ника.

Зря я вообще с ней заговорила! Зря! Меня так и подмывает повернуть обратно, но засчитывать слив самой себе не хочется. Сейчас мы должны быть внизу. Поправка: я должна быть внизу. Во что бы то ни стало. Иначе меня удушит необъяснимое, но жуткое чувство, словно я не выполнила то, что должна была.

Предчувствие беды проникает в грудь с дыханием и превращается в целлофановую плёнку за грудиной. Хочется расковырять кожу, вырвав его из себя, но тщетно. Слишком глубоко вросло…

— Я хочу только, чтобы ты была осторожна, — пытаюсь ответить на хамоватую реплику.

Я останавливаюсь у выщербленного края лестницы. Разлом сыплет камушками. Чернота подо мной шелестит и шуршит, источая смрад мочи и гнилого мяса. Несмотря на запущенность антуража, здесь слишком много крыс. И большая часть этого бесчисленного «много» — мёртвые особи. Игнорировать это ну никак не получается.

— Кто знает, что было здесь до нас? — озвучиваю мысли и вздрагиваю. Звуки кажутся слишком громкими в застоялой тиши. — Надо беречь себя.

— Подруга, давай-ка без философии! — Ника останавливается рядом.

Её по-прежнему трясёт. Я чувствую это по мелким колебаниям воздуха у висков. Только я не могу ей помочь. Совсем не могу.

— Это не философия. Это мой тебе совет, Ника. Если хочешь, чтобы всё было хорошо.

Глотаю возмущение вместе с тягучей слюной. Внутри становится горячо. Я не предъявляю слишком высоких требований к напарнику: достаточно, чтобы он был человеком с должной долей серьёзности и гуманизма. А Ника с её безответственностью и грубым жаргоном раздражает меня, и скрывать это всё тяжелее. И я полагаю, что бешу её не меньше.

Но, как бы там ни было, нужно, чтобы она двинулась со мной. Иначе высока вероятность того, о чём не хочется даже думать! Только как её заставить? Можно, конечно, надавить на неё силой, но это жёсткий метод. Я уже дискредитировала себя пятнадцать минут назад.

Выход один: я должна пересилить негодование. Прослоить зачерствевший бисквит свежим кремом. Ради себя самой же. Поэтому я пытаюсь забыть про крыс и не думать о тех, кто был здесь до нас. Нике не нужны эти темы. Нике не нужна ярость.

Нам обеим она не нужна.

— Хорошо? — Ника поднимает руки и едва не задевает в темноте мой нос. Ребро ладони проносится в миллиметре от кончика. — Подруга, не утомляй меня! Разве может у нас быть всё хорошо?! Я даже не помню, какого размера у меня сиськи!

— Время включать голову, а не думать о содержимом твоего бюстгальтера. Я пойду вперёд, — отрезаю я. — Не отставай!

— Легко сказать! — в густой тьме что-то шевелится. — Я даже лица твоего не вижу!

— Слушай по шагам!

— Я лучше буду держаться за тебя!

— Нет! — отшатываюсь к перилам, но не потому, что мне противно. Так надо. — Вдруг на нас нападут и придётся драться? Это помешает мне.

На нас наступает то ли ночь, то ли здешняя неестественная мгла. Сиреневое марево превращается в чёрный уголь. Не дожидаясь ответа, я нащупываю ботинком ступень, и опускаюсь в бассейн темноты ещё глубже. Мрак до такой степени густой, что кажется, словно я ослепла. И я плыву в нём, как в невесомости, стараясь найти берег. Не разбираю дороги, но перила помогают мне придерживаться края лестницы. Но если она разрушена или провалилась впереди по курсу, они меня не спасут. Нужно быть начеку.

Шаг за шагом, ниже и ниже. Эта темнота поглощает не только цвет, но и звук. Дыхание становится глухим и неслышным. Сердце зажимается в груди, боясь сделать удар. Я не могу отрицать, что мне страшно, но не могу и остановиться. Каждое моё движение — вызов себе самой. То, что зудит изнутри, ища выход. Внутренний демон, которому страшно дать волю…

Подошвы кед ритмично шаркают по бетону. Зара ничтожество? Нет!

Ещё шаг. Я едва не падаю вниз, споткнувшись о темноту.

Зара трусиха? Нет!

Ещё пара шагов.

— Ты идёшь? — выкрикиваю я во мрак. Звук повисает между полом и потолком, студнем заполняя пространство. Я слышу, как буквы расслаиваются на отзвуки и перетекают в слабый шелест.

— Я боюсь! — раздаётся голос сверху.

Звуки чеканят по ступенькам, как монеты. Вылетают в пролёт и разливаются во мраке у меня под ногами. Господи, она и шага не сделала!

— Ника, спускайся! — я снова выхожу из себя. — Иначе так и оставлю тебя здесь!

— Я не пойду, — отвечает Ника тихо. — Лучше толчок поцеловать, чем в эту гниль тащиться.

— Надо было мне одной идти сразу! — не могу скрыть негодования. Мне больно и тяжело, но видно такова жизнь. Нужно было дать ей пинка под зад ещё когда мы с Экорше подобрали её на этаже. — Всё равно от тебя никакого толку. Только на ноге болтаешься, как гиря!

Мне кажется, что я кричу в пустоту. В космический вакуум, который не проводит звук. И в этом есть доля истины. Потому что, как бы я ни подбирала слова, Ника меня не услышит.

— Так что, Ника?! — решаю дать ей ещё один шанс.

— От наших потуг никакого толка! — стонет Ника. — У тебя башка соображает хоть что-то?!

— Мы должны вытащить Экорше! Что ты за человек?!

— Я остаюсь! Если ты — псих, то я ещё не совсем рехнулась!

Я выдыхаю. Максимально тихо, чтобы Ника не слышала, как вместе с воздухом выходит скребущая боль разочарования. Сердце разрывается на куски и стонет. Происходящее не укладывается в голове. Почему я снова пригрела на груди змею?! Это моя кара? Или карма?

Я нащупываю перила и осторожно перебираюсь на следующую лестницу. Остова металлических решёток непрочные, подгнившие. Крошка ржавчины то и дело сыплется между пальцами. Ещё чуть-чуть, и этих перил не станет. На их месте будут проглядывать лишь торчащие вверх зубья отломанных перегородок. В темноте — классная ловушка!

— Аааааааааааааааааа! — доносится из темноты женский крик, прерывая мои размышления.

Я вздрагиваю и замираю. Чужой вопль всё ещё вибрирует в ушах отголосками эха. Сердцебиение стреляет в подбородок. Позвоночник натягивается, как струна. Удивлена я или испугана? Неважно: главное, что не выведена из строя.

— Ника, это ты? — тихо спрашиваю я темноту.

— Да пошла ты! — отвечает мне испуганный голос сверху, и я понимаю, что мы здесь не одни.

Это усугубляет ситуацию. Как и моё одиночество. Но пути назад уже нет. Я должна доказать себе, что чего-то стою.

Я делаю шаги, бросая каждым новый вызов себе. Я превосхожу себя с каждым пройденным метром. Зара никчёмная? Нет! Зара боится?..

Зара боится.

Номер три

Метров