– Не-е-е-т!

Микеланджело не мог понять, расстроен отец его падением или злится оттого, что сын выскользнул из ловушки.

Он согнул ноги в коленях, чтобы смягчить удар и погасить скорость падения, но все равно кубарем покатился по жирной земле. Хорошо, хоть не слышно было треска костей.

– Держи его! – завопил Джовансимоне, стремглав вылетая из дома.

Микеланджело вскочил на ноги и помчался по улице. Семья с воплями преследовала его. Ну уж нет! Годы тяжелой работы с камнем закалили его, он куда сильнее и выносливее братьев и потому легко оторвался от них. Он повернул за угол, потом еще и еще, ветер свистел в ушах, а он мчался к Собору. У него не было ни секунды на то, чтобы остановиться и почистить одежду, однако быстрый взгляд в нутро сумы принес облегчение – слава богу, рисунки не испачканы! Оставалось уповать на то, что они произведут должное впечатление и господа из комиссии не обратят внимание на его жалкий вид. Если только он не опоздал.

Будь он суеверен, то непременно решил бы, что сама прелесть этого августовского утра предвещала ему невиданный успех с заказом на камень Дуччо: в ярко-синих небесах приветливо сияло солнце, словно сам Господь Бог лукаво подмигивал ему, ласковое умиротворяющее тепло было разлито в воздухе, обещая погожий денек без изнурительной жары. Если бы он верил в предзнаменования, то увидел бы добрый знак и в том, что судьба снова вела его во двор соборной мастерской – туда, где он начинал свой путь к славе. Тридцать пять лет назад, еще будучи учеником знаменитого Верроккио, он помогал поднимать на купол Дуомо позолоченный шар, на который потом установили крест. Теперь на этом же месте его карьера подходила к апогею. Доверяй он символам, то и веселая стайка воробьев, играющих в воздухе над головой, убедила бы его в том, что заказ на камень Дуччо поможет ему добиться великой цели, к которой он давно стремится, – научить человека летать, как птицы.

Но Леонардо не верил ни в предзнаменования, ни в знаки судьбы. Верил он лишь тому, что видели его глаза и ощущали его пальцы. Этим утром он видел лишь яркую лазурь неба и ощущал тепло сияющего солнца. День выдался на славу, и пройдет он ровно так, как Леонардо запланировал.

Одетый в свою лучшую атласную тунику глубокого пурпурного цвета, чулки в шашечку и изящные зеленые туфли, он выступал перед почтенным собранием. Собратья-художники, купцы, старшины цехов, попечители Собора, священники, члены городского совета и представители строительной Управы собрались сегодня во дворе мастерской, чтобы стать свидетелями того, как выдающийся мастер получит выдающийся заказ.

– А сейчас, синьоры, вам будет явлен небольшой намек на те чудеса, которые я берусь сотворить с вашим камнем Дуччо. Ecco! Прошу!

Леонардо эффектным жестом сдернул покрывало с некоего подобия подиума, специально устроенного во дворе, и зрители увидели две дюжины мольбертов со множеством цветных набросков и эскизов будущего чуда: вставший на дыбы крылатый дракон, изрыгающий пламя, свирепый и яростный, вот-вот вонзит когтистые передние лапы в невидимого врага. Рядом с подиумом в картинной позе стоял Салаи, служивший живым воплощением причудливого замысла Леонардо, – в сверкающем серебряными чешуйками костюме и искусно изготовленной пламенно-алой маске, изображающей голову дракона.

Невиданное зрелище породило в толпе зрителей возбужденный гул.

– Дракон? – словно не веря глазам, переспросил Джузеппе Вителли и с удивлением посмотрел на других членов жюри.

– Дракон! Конечно, дракон! – Пьеро Содерини, светясь торжеством, уже пожимал руку Леонардо, будто скрепляя заключенную сделку. Содерини – популярный харизматичный политик, известный своими популистскими взглядами, – умел расположить к себе людей и понимал, как угодить вкусам простого народа. Во Флоренции каждый издалека узнавал эту стремительно лысеющую голову, крючковатый нос, глаза-бусинки и почти безгубый рот. Согласно нынешним установлениям, члены Синьории (правительства) и ее глава, гонфалоньер справедливости (или правосудия), избирались каждые три месяца. То есть каждые 90 дней власть во Флорентийской республике переходила в новые руки. Однако сейчас, в разгар войн, вторжения французских войск и угроз со стороны Чезаре Борджиа и Пьеро де Медичи, во Флоренции всерьез подумывали о том, чтобы избрать пожизненного гонфалоньера, дабы укрепить государство. И Содерини считался первым претендентом на этот пост.

Это под давлением влиятельного Содерини Джузеппе Вителли и подчиненная ему Управа уже негласно присудили Леонардо победу в конкурсе. Тому оставалось лишь официально представить свой замысел жюри, и заказ на знаменитый блок мрамора будет у него в кармане. Более того, Управа согласилась – конечно, при поддержке города и цеха шерстяников – установить Леонардо весьма щедрую плату за труды, выделить ему роскошные апартаменты и покрывать все его расходы, в том числе на содержание многочисленных помощников. Маэстро даже не придется собственноручно рубить мрамор; Леонардо должен был лишь разработать проект, а потом проследить, чтобы армия помощников, призванная выполнять всю грязную и тяжелую работу, в точности следовала его указаниям. Средства выделили с расчетом на то, что на создание шедевра уйдет два года, хотя, безусловно, процесс мог растянуться и на все пять. Сам Леонардо и вовсе планировал трудиться над камнем Дуччо лет десять – это могло бы обеспечить его существование до конца жизни. При такой великодушной финансовой поддержке флорентийских властей он посвятил бы оставшиеся ему годы изучению математики, биологии, философии, анатомии, оптики, географии и, конечно, главной своей мечте – изобретению способа, позволяющего человеку летать.

– Это не просто дракон, – сказал Леонардо, становясь за спину Салаи. – А дракон, который умеет двигаться. – Салаи начал вращать руками, ногами и головой, словно сам был сделан из тяжелого неподатливого камня. – И еще он огнедышащий. – Леонардо коснулся запястья вытянутой вперед руки, и из его рукава вырвалось пламя, как будто это Салаи в образе дракона изверг его из пасти. Зрители пришли в восторг. Леонардо как ни в чем не бывало разогнал рукой клубы красно-желтого дыма.

– Объявляются официальные итоги конкурса, – провозгласил Содерини.

Джузеппе Вителли судорожно дернул головой, на его лице читалось явное раздражение.

– Объявление должен делать я, Содерини, – заявил он. – Конкурс мой, мне и объявлять итоги.

– Ну так и объявляй, что ты медлишь?

Содерини редко позволял себе выходить из образа обаятельного человека и публично демонстрировать недовольство, но, похоже, главе Управы удалось вывести его из равновесия.

– Итак, синьоры, пришло время подвести итоги конкурса, – объявил Вителли.

– Подождите! – послышался чей-то голос.

Головы присутствующих как по команде обернулись на звук.

– Кого там еще несет? – удивился про себя Леонардо.

– Не начинайте без меня! Я здесь, я тоже участвую!

Какой-то малый неуклюже перевалился через изгородь и, спотыкаясь, помчался к собравшимся. Зеваки разбегались с его пути.