За мной пришли лишь через полтора часа. Там, куда меня отвели, весело пылали дрова в камине и было тепло. Но люди, которые меня допрашивали, были мне незнакомы, а, судя по акцентам, двое из трех даже не принадлежали к высшему классу. Они, кстати, так мне и не представились.

– Виконт, – обратился ко мне один из них – единственный, чей акцент выдавал выпускника не просто Оксфорда либо Кембриджа, а одного из более престижных их колледжей. – Лорд Хоксбери сейчас очень занят, поэтому он поручил побеседовать с вами мне и моим людям.

– Простите, не знаю вашего имени.

– Зовите меня капитан Смит.

Я подозревал, что это вряд ли было его настоящим именем, но сделал вид, что меня удовлетворил такой ответ, и спросил:

– Капитан Смит, не потрудитесь ли вы мне объяснить, почему со мной обращаются столь негостеприимно?

– Виконт, – он взял бумагу, лежащую на столе. Я увидел написанное лишь мельком, но это была несомненно рука самого Дженкинсона. – До недавнего времени, все, что вы делали, как правило, не вызывало сомнений и признавалось правильным. Но почему-то с недавних пор вы попадаете из одной переделки в другую – причем только вы и остаетесь живым и на свободе. Все же остальные либо погибают, либо попадают в руки врагов.

– Нет, погодите, – он увидел, что я хотел ему возразить. – Давайте обо всем по порядку. Смотрите – в России император Павел жив и здоров, а практически все участники заговора против него арестованы. Все, кроме наследника императора, на которого мы возлагали такие надежды. Но он больше не наследник, и то, что его не посадили в крепость, нас, конечно, радует, но пользы в том мало.

– Но…

– Обождите, виконт. Смотрим, что произошло потом. В Ревеле ваша группа была полностью уничтожена. Русские откуда-то узнали, что вы планировали, и где и когда все должно было произойти. Более того, каким-то образом был убит адмирал Нельсон, а нападение на Ревель сорвалось. И это после того, как аналогичная акция в Копенгагене увенчалась полным успехом. Успели унести ноги только вы и ваш новый человек.

– Но…

– Виконт, я повторяю – наберитесь терпения. В Мемеле вы беседовали с капитаном «Бланш» и одним из его людей. Последний опознал вашего подчиненного – якобы это был некто Керримэн, некогда бежавший с «Бланш». А сразу после этого экипаж «Бланш» попадает под арест, а потом попросту исчезает вместе с фрегатом. Та же судьба постигла наших агентов в том проклятом городе. И, опять же, ушли лишь двое – вы и ваш О’Брайен.

– О’Нил, капитан.

– Или Керримэн? И, наконец, операция в Кёнигсберге закончилась смертью или пленением всех ее участников – опять же, кроме вас и вашего человека. Имейте в виду, что сэр Роберт написал мне подробную записку, где усомнился и в ваших действиях, и в bona fides[20] этого вашего О’Доннела, или как там его. Именно с его слов мы узнали про то, что он, возможно, Керримэн.

– Вы, как я понял, уже успели побеседовать с ним.

– Именно так. И на вопрос, не Керримэн ли он, этот человек лишь улыбнулся и сказал, что готов на очную ставку с любым членом экипажа корабля, на котором он якобы служил, хоть прямо сегодня. Увы, весь экипаж «Бланш» бесследно исчез в Мемеле, кроме его бывшего капитана, который командовал другим кораблем, потерянным в Ревеле, и чья судьба нам неизвестна.

– Но был еще боцман, которого уличили в мужеложестве, во всяком случае, такие слухи ходили…

– Был, и, между нами говоря, он и на самом деле являлся мужеложцем – более того, этот мерзавец принуждал матросов к этому богопротивному делу. Тогда было принято решение не предавать это огласке, и боцмана арестовали всего лишь «за нанесение побоев матросам». Но через несколько дней его нашли повесившимся в камере. Сам ли он это сделал или ему помогли, нам неизвестно. Так что нет никого, кто мог бы опознать вашего спутника. Да, мы нашли описание бежавшего с «Бланш» – только там его именовали Кэрриган.

Капитан достал из папки бумагу и зачитал:

– «Высокий, волосы светлые, глаза голубые, бороду бреет, говорит с акцентом жителя наших южных американских колоний».

Я возразил:

– Акцент у О’Нила скорее ирландский, хотя он говорил, что какое-то время жил в Северной Америке. А под остальную часть описания кто только ни подойдет… Но он вроде служил на каком-то корабле, перевозившем контрабанду.

– Именно так, на «Веселой Мэри». Вот только мы не нашли никого, кто бы признался, что он на ней ходил, – тут Смит, или как его звали на самом деле, сардонически ухмыльнулся. – Так что никто не может нам сказать, был ли в их команде человек по фамилии О’Нил или нет. А если был, то как он выглядел. И тем более нет никого, кто был бы готов его опознать. Единственной зацепкой было то, что сам корабль нам описать смогли. И, как ни странно, ваш О’Нил правильно ответил на все вопросы – и единственным отличием был цвет волос обнаженной по пояс галеонной фигуры на носу корабля. Когда же ему было сказано, что свидетель назвал ее темноволосой, он ответил, что много раз ходил рядом с ней по нужде[21], и волосы фигуры всегда были рыжими.

– Не кажется ли вам, что слова какого-то офицера с «Бланш» вы принимаете на веру, когда никаких других доказательств нет, а все в описании О’Нила сходится? Ведь он на деле доказал свою преданность ее величеству – и, более того, спасал меня в самых безвыходных ситуациях.

– Возможно, так оно и есть. Вот только… По его словам, все ваши провалы – про то, что случилось в Петербурге, он, естественно, ничего не знает – череда случайностей. Так что давайте сравним то, что рассказал ваш ирландец, с тем, что написали вы.

Он взял пачку листов с подробным описанием того, что мне довелось пережить, внимательно все прочитал, а потом кивнул тщательно выбритым подбородком и произнес:

– Понятно… Все сходится. Вот только мне хотелось бы уточнить некоторые подробности. Как именно вы смогли уйти из Ревеля? Я знаю, вы об это написали достаточно подробно, но скажите – на какой высоте было окно с другой стороны двора, через которое вы ушли от погони? И в каком порядке вы бежали через это окно? И на какой улице оказались, когда выбрались из того дома? И какого цвета была у него дверь – изнутри и снаружи?

Мне пришлось лихорадочно вспоминать случившееся… А потом примерно такому же допросу меня этот проклятый Смит подверг и по другим нашим неудачам.

– Ну что ж, виконт, все сходится, кроме пары моментов, которые вы, по вашим же словам, точно не помните. Значит, вы пытались отговорить Вильсона от операции, во время которой он, по вашим словам, погиб?

Я обратил внимание на несколько фамильярное обращение ко мне, но ничего не сказал.