– Наверное, погиб – я не видел его трупа, нам пришлось срочно уходить.

– Понятно… Нет, не думайте – у нас нет сведений о его судьбе, так что, скорее всего, его действительно убили. Ну что ж, скажите спасибо вашему О’Нилу – похоже, все обстояло именно так, как вы утверждаете.

– И что теперь будет?

– Знаете, подобная череда неудач обычно означает лишь одно – вам неплохо бы на какое-то время остаться в старой доброй Англии и заняться другими делами. Например, планированием операций. А вот ваш ирландец показал не только весьма незаурядный склад ума, но и то, что фортуна на его стороне. А это в нашем деле немаловажно. Так что мы, наверное, заберем его у вас на некоторое время.

– Но что он сам думает по этому поводу?

– Он как раз просит, чтобы его оставили с вами. Говорит, что вы сработались и под вашим началом он готов идти хоть к черту в пекло. Может, через какое-то время мы его вам вернем. Но сейчас вас отвезут в Мэйфэйр, а заодно и заберут вещи О’Нила.

14 (26 июня) 1801 года.

Санкт-Петербург. Охтинские верфи.

Валерий Петрович Коновалов, водитель «скорой», а ныне просто механик

Война – войной, а дела – делами. Пока наши силовики успешно боролись с заговорами, мы с Иваном Петровичем Кулибиным ударно трудились над действующей моделью паровой машины. Время поджимало, и мы не жалея себя дневали и ночевали на верфи, где в нашем распоряжении были все здешние кузнецы, медники и другие мастеровые, коих мы с Кулибиным по именному указу императора имели право использовать по нашему усмотрению. Кроме того, из казны на все наши расходы была выделена солидная сумма, которой мы стимулировали труд наиболее толковых работяг.

Я беспокоился лишь за здоровье Ивана Петровича, который был уже немолод и порой прихварывал. Но тот только подшучивал над своими болячками и готов был трудиться с утра и до вечера. По мере сил и возможностей нам помогал Алексей Алексеевич Иванов. Но последние события, когда ему пришлось заниматься несвойственным для него делом – палить из винтовки, спасая императрицу и дам ее свиты от злодеев, напавших на кортеж Марии Федоровны по дороге в Павловск, – помешали ему потрудиться на нас в полную силу.

И вот сделанный нами двигатель был готов. Внешне он напоминал паровую машину Уатта. Она относилась к так называемым паровым машинам двойного действия. Подобные агрегаты работали на паре низкого давления при небольшом числе оборотов. Но более сложные двигатели нам изобретать было просто некогда. Если сделанная нами действующая модель окажется вполне работоспособной, то тогда можно будет заказать Кулибину, который вполне мог справиться с обязанностями главного инженера и руководителя производства, выпускающего паровые двигатели, еще несколько таких машин.

Одновременно охтинские корабелы спешно строили корпуса будущих буксиров, которые потянут за собой баржи с военным снаряжением и амуницией. На Каспийском море, куда будут сплавлены «вниз по матушке по Волге» суда с войсками для последующей экспедиции в Персию и Индию, пока можно обойтись и такими примитивными паровичками. А вот на Черном море и Балтике, откуда рубежам России могла грозить реальная опасность нападения превосходящих сил неприятеля, необходимы будут военные паровые корабли, возможно даже бронированные.

Для машинных команд будущих русских броненосцев понадобятся опытные кадры. Именно те, кто пойдет вместе с войсками Михаила Илларионовича Кутузова на юг и станут механиками российского парового флота. Федор Федорович Ушаков, влюбленный в многопушечные парусные корабли, познакомившись с историей развития мировых флотов, понял, что вскоре должны наступить совсем другие времена, когда рассекающих синие волны парусных красавцев вытеснят коптящие черным дымом небо военные пароходы. А все начнется именно отсюда – со скромной паровой машины, построенной, можно сказать, «на колене» гениальным русским изобретателем Иваном Петровичем Кулибиным и случайно заброшенным из будущего в прошлое обычным водилой с питерской «скорой».

– Ну что, почнем помолясь? – спросил я Кулибина.

– С Богом, – Кулибин по-староверски, двуперстно перекрестился и махнул рукой механику Степану Хлебникову. Тот тоже перекрестился и запустил пар из котла в цилиндр.

Машина запыхтела, застучала, залязгала. Шток поршня задвигался, планетарный механизм преобразовал возвратно-поступательные движения штока во вращательные.

– Смотрите! Смотрите! Она крутится! – заорал кто-то из мастеровых.

Мы с Кулибиным переглянулись и, не сговариваясь, обнялись.

– Ну что, Иван Петрович, мы это сделали! Может быть, поднимем чарку-другую в честь такого праздника?

– Валерий Петрович, – укоризненно покачал головой Кулибин, – ты ведь знаешь, что я не пью это бесовское зелье. А мастеровым – почему бы и не выпить. Они это заслужили.

Наши работяги радостно загалдели.

– Только, чур, ребята, – сказал я, отсыпав горсть мелочи Степану Хлебникову, – смотрите не упейтесь. И в кабак идите лишь после того, как машина остановится и топка потухнет. И еще – надо кому-нибудь остаться здесь, чтобы присматривать за машиной. Я сейчас отправлюсь в царский дворец, чтобы доложить о том, что машина работает, самому государю императору. Оттуда пришлют солдат, которые будут охранять машину днем и ночью. Вы ведь знаете, что у нас недругов немало, и они рады будут сделать нам какую-нибудь гадость.

– Знаем, Петрович, – ответил за всех Хлебников. – Я, пожалуй, и останусь. А ребята пусть гуляют. И пусть только кто-нибудь из них завтра не выйдет на работу! Я тогда им покажу, где раки зимуют!

– Ну, если ты, Степан, сам за всем приглядишь, – кивнул Кулибин, – то я спокоен. Поеду домой, отдохну чуток. А то устал я за эти дни. А ты, Валерий Петрович, поезжай во дворец к царю. Надо порадовать государя!

14 (26 июня) 1801 года.

Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Василий Васильевич Патрикеев, журналист и историк

Сегодня в мое логово заглянул генерал Кутузов. Михаил Илларионович в порядке подготовки нашей заморской экспедиции теперь все чаще бывал у меня. Как человек умный и хитрый, он прекрасно понимал, что мое знание всего произошедшего в нашей истории дает мне большую фору перед его современниками, для которых будущее пока еще неведомо.

Надо сказать, что подготовкой экспедиции Кутузов занимался с большим старанием, тщательно продумывая последовательность действий и согласованность наступления объединенного российско-французского войска. Внешне медлительный, даже ленивый, Михаил Илларионович скрывал под маской светского жуира и вельможи талант полководца, который должен быть не только воителем, но и политиком, который в первую очередь добивается не разгрома армии противника на поле боя, а победоносного завершения всей военной кампании.

Внимательно изучив рапорта своих помощников и донесения шпионов, Кутузов пришел к неутешительному выводу – этим летом объединенная армия вряд ли сможет достигнуть границ Персии и индийских княжеств.