он? Петрович хохотнул и махнул рукой.

— Детский сад, штаны на лямках. Там не порез даже, там, царапинка. Вот раньше ребята умели с ножом обращаться…

Я неуверенно улыбнулась.

— Хорошо, что разучились, а то звучит страшно…

Петрович достал перекись и начал обрабатывать мои ноги.

— Ух и синяки тебя ждут…

Я вздрогнула. Только сейчас подумала о самом главном.

— Блин! Понимаете, я балерина, мне нельзя синяки…

Мужчина снова засмеялся и развел руками.

— Ну простите уж… раньше надо было думать. Скажи спасибо, что шрамов не ожидается.

И правда… тут стоило сказать спасибо. Я начала внимательно разглядывать Петровича: его работящие руки, его морщинистое лицо, его седые волосы. Жизнь явно очень потрепала этого человека.

— А вы тоже бандит, да?.. — неуверенно спросила я. Петрович посмотрел на меня и улыбнулся так, будто ребенок сказал ему какую-то наивную и несусветную глупость.

— Кто-кто? Бандит? Нет, деточка. Я всего лишь хирург, отец одного из этих оболтусов. Кирилла. Может знаешь его?

Я не знала никакого Кирилла. Да и не о Кирилле сейчас была речь. Я не унималась.

— Но ведь Денис и эти байкеры… Они что-то говорили мне о деньгах и о «товаре». Насколько я понимаю… мы оба понимаем… «товар» — это то самое! А с таким имеют дело только бандиты. Петрович нахмурился.

— Это дела твоего Дениса. Может еще кого. Кирилл там рядом не стоял. Просто приехал постоять за друга. В этом нет ничего предосудительного.

Я виновато опустила глаза. Меня пристыдили, и я заслужила это. Я уже начала подозревать всех и во всем.

— Извините… — проговорила я, — …а Денис не мой, если что.

Петрович глянул на меня и загадочно улыбнулся.

— Не твой, говоришь? А то он всю дорогу лепетал: «Где Лиля?», «Что с Лилей?», «Вы спасли Лилю?» и все в таком роде.

В душе… в сердце сразу что-то сжалось. Денис так волновался за меня. Видимо, он и правда очень испугался. И я испугалась не меньше.

Хирург, тем временем, сделал еще несколько манипуляций и начал убирать аптечку. — Мы закончили, — произнес он. Я осмотрела ноги и вздохнула. Пока все выглядело совсем плохо. Но не это сейчас было главным. Я подняла взгляд на мужчину. — Я могу сходить к Денису?..

— Иди, конечно.

Петрович оставил меня одну. Я надела джинсы. Из них вывалился телефон, и я увидела десять пропущенных от Вани. Но сейчас мне было совсем не до него. Я даже не стала писать возлюбленному сообщение. Подхватив гаджет, я отправилась в комнату, где был Денис. Он лежал на диване, накрытый белой простыней. Глаза его были закрыты.

Я села рядом, на край дивана, и положила свою руку поверх руки Дениса. Я была будто посетителем больницы. Я не знала, спал он или что… не знала даже, что именно Петрович с ним сделал. Как вдруг… Денис схватил меня за кисть, дернул к себе, повалил к себе на грудь и поцеловал. Я даже опомниться не успела. Не успела хоть как-то отреагировать.

— Я очень испугался за тебя, — проговорил Денис.

— Я за тебя тоже… — только и ответила я, не разрывая наши маленькие объятия. Денис потянулся, чтобы поцеловать меня вновь, но я отстранилась и серьезно посмотрела на собеседника. — А теперь рассказывай, что все это было, и о каком «товаре» говорили те отморозки.

Возможно, я уже давно ступила на дорожку, с которой нет возврата. На очень опасную и скользкую дорожку. Возможно, я даже не заметила, как покатилась по ней в самый низ, а моя вера в то, что я контролирую ситуацию — не более, чем иллюзия, химера. Но иногда даже призрачная вера, надежда становятся лучшими супниками. Иногда люди сами хотят закрывать глаза на правду, потому что им так спокойнее. И, похоже, я стала таким человеком. И дело было не только в том, что я, похоже, нахожусь в реальной опасности благодаря Денису. Дело было и в том, что эта опасность практически не пугала меня, поскольку за эти несколько дней Денис… стал мне по-настоящему дорог. Я пока не знала в роли кого и в каком статусе, но я точно была уверена, что уже боюсь за него. Боюсь, что он пострадает, что с ним что-то случится. Боюсь его потерять… Именно поэтому сейчас, когда он обнял меня, когда поцеловал я ничего ему не сделала. Потому что в такие моменты я была готова простить ему все. Надеюсь, что в будущем это не сыграет со мной злую шутку.

В какой-то момент Денис попытался затащить меня на диван, чтобы обнять еще сильнее и укрыть нас простыней, но этому я тоже воспротивилась. Он будто пытался заговорить мне зубы, но молча, своими действиями. Я пока не совсем понимала почему он так поступает. Боится сказать правду? Подбирает слова? Хочет оградить меня от всего этого? Так или иначе, но говорить ему придется. Я была настроена очень серьезно.

— Слушай, — продолжила я, — не пыряют людей ножом на пустом месте. Два раза за несколько дней уж точно.

Денис отпустил меня. Я выпрямилась и снова приняла сидячее положение. Денис тоже приподнялся, слегка поморщился. Видимо, сидеть ему было неприятно, потому он занял положение полулежа. Сначала долго смотрел мне в глаза, будто надеясь, что я все же отступлюсь от намеченного разговора, но я была непреклонна. Тогда Денис слегка опустил взгляд.

— Не знал, что ты можешь быть такой суровой, — с досадой произнес он.

Почему-то мне захотелось улыбнуться. Я еле сдержалась, чтобы сохранить холодное выражение лица.

— Ты многого обо мне не знаешь. Так что? Будешь рассказывать?

— Буду, — буркнул Денис. — Но есть ты мне не поверишь!..

— Поверю, — пообещала я.

Денис снова ненадолго затих. Чего же он все оттягивает? Выдумывает версию про розовых единорогов и инопланетное вторжение? Я ведь пообещала, что поверю ему. Что же такое могло случиться, что он с таким трудом подходит к разговору?

— В общем, — наконец-то начал Денис, собравшись с мыслями, — влип я еще по малолетке. И влип не один. Со мной была моя младшая сестра.

Я широко раскрыла глаза и несколько раз поморгала.

— У тебя есть сестра?

— Была сестра. — Уточнил Денис. — Не перебивай меня.

— Прости… — тихо проговорила я и замолчала. Денис кивнул и продолжил.

— Я всегда был пацаном тихим, послушным, ответственным. А Дашка, это сестра моя, ну чисто сорвиголова. Вечно подавай ей приключения, истории, заманухи всякие. Уж не знаю почему она была такой, но это в ней было всегда, сколько себя помню. И вот попала она в плохую компанию. И меня за собой утащила. Знаешь,