– Ты жалеешь, что помогал мне?

– Не знаю. Я уже ничего не знаю и не понимаю. Будь моя воля, я бы развернул сейчас машину и привез обратно к себе. Я же везу тебя к твоему мужу. Как, почему так все происходит? Почему мы живем с теми, с кем не должны жить?

– Считается, что это правильно.

– Ладно, хватит травить душу. Звони своей подруге, договаривайся, что будешь врать своему Денису.

Мы въехали в Чиверово. Была глубокая ночь.

– А ты никогда не думала о том, что твой Денис все знает?

Я шарахнулась от Вика, от его слов, словно меня ударили.

– Ты что такое говоришь? Нет, он ничего не знает, это невозможно. Если бы он узнал, он бы не промолчал.

– Есть такие люди, которые скрывают свои чувства. До поры до времени. А потом… человек начинает действовать. Берет в руки нож, к примеру, и всаживает в горло своей неверной жене. Я знал один такой случай, был знаком с человеком…

– С убийцей?

– Я бы сказал – с рогоносцем, который стал убийцей. А еще у меня есть один знакомый психиатр, который защитился по этой теме. Он собирал информацию по таким убийствам со всего света. Жаль, что я не запомнил статистические данные по таким делам…

– Прекрати! – я распахнула дверцу машины. – Ты невыносим! Мне и без того тошно. Плохо. Ты не представляешь себе, как я устала от такой жизни.

– Будь осторожна. Ты заигралась. Больше я тебе ничего не скажу.

– И не надо! – Я в сердцах захлопнула дверцу и почти бегом бросилась по темной, мокрой улице к своему дому.

В нашей спальне горел свет. Это значит, что Денис не спит, он либо читает, либо смотрит телевизор. И ждет меня.

Я открыла калитку, добежала до дома и пустила Денису сигнал по телефону, чтобы не звонить в дверь и не разбудить мальчиков.

В ожидании звуков шагов я вдруг представила себе своего мужа, спускающегося в холл с ножом в руках. Распахнутые, но ничего не видящие глаза его полоснули по моему сердцу ледяным лезвием…

– Дурдом! – прошептала я, вспоминая слова Вика о темной стороне души Дениса. – Как же, знает он!

Однако мне пришлось пережить несколько мгновений страха и даже ужаса, когда я услышала скрежет сложного замка нашей входной двери прежде, чем она открылась, и Денис в пижамных штанах и теплом свитере появился передо мной с выражением некоторого испуга на лице.

– Маша? С тобой все в порядке? Ты так поздно… На такси или тебя подвезли?

– Кто меня может подвезти? Конечно, на такси.

В тех случаях, когда мне надо было поехать в Москву по своим личным и тайным делам, я из страха быть замеченной на своей машине в каком-нибудь непонятном для моего мужа месте (глупость, конечно, но мне повсюду в огромной Москве мерещились в те дни наши знакомые, которые могли бы сдать меня Денису), я предпочитала перемещаться на такси. И даже тогда, когда налицо была такая глупая расточительность, Денис ни разу не спросил меня, почему я не еду на своей машине. Может, прав Вик, и Денис все знает и ждет лишь удобного случая, чтобы расправиться со мной?

– Надеюсь, у Лили все в порядке?

Лиля – так зовут ту самую подругу, проблемы которой и задержали меня в Москве.

– Да, все слава богу… Денис, что-то я так устала… А вы? Все в порядке? Все здоровы?

– Да.

– Вот и хорошо. У нас есть что-нибудь поесть?

– Конечно! Я приготовил спагетти с сыром, а на десерт мы с мальчиками испекли кексы!

Я великодушно позволила ему поухаживать за мной, каждый раз поражаясь тому, насколько безотказно работает выведенная самой жизнью формула рогоносцев: чем отчаяннее изменяет им жена, тем отчаяннее они их любят.

Всю ночь после того, как я услышала рассказ Нины о ее пребывании в доме Егора и о том, каким унижением было для сестры возвращение домой, ведь от нее, по сути, просто избавились, как от использованной вещи, я не могла уснуть. Я представляла себя на ее месте. К кому бы я обратилась за помощью? Только к самым близким людям. А для Нины самым близким человеком, кому она могла бы довериться, была я. Мама уже была не в счет. Мне пришлось рассказать сестре о том, как наша мама влюбилась по уши в молодого художника Ванеева и, продав нашу квартиру, переехала в Холодные Ключи. Надо сказать, что Нина почти не удивилась, лишь покрутила пальцем у виска, мол, что с нее взять. Между мамой и Ниной никогда не было понимания. Сейчас же поступок мамы в глазах Нины выглядел как логическое завершение ее материнского пути: девочки, живите, как хотите, у меня теперь своя жизнь.

– Она всегда была эгоисткой, – только и произнесла Нина. – Как хорошо, что у меня есть ты. И не потому, что у тебя квартира, где я могла бы жить, и даже не потому, что ты моя сестра и в наших жилах течет одна кровь, вовсе нет, как мы уже убедились, этого еще недостаточно для любви, а просто потому, что мы с тобой близкие люди. И мы похожи.

Я попробовала было удивиться, но потом вдруг поняла, что она в какой-то степени права. Любовь – вот что нас объединяло. Любовь к мужчине. Нина сбежала из дома, совершала одну глупость за другой из-за мужчины. И я, получается, тоже подчинила всю свою жизнь Григорию. Ведь я круглосуточно думала только о нем. Мечтала, представляла, готовилась к нашим свиданиям, с работы бежала домой, чтобы только не пропустить его приезд. В моей квартире практически каждый день производилась генеральная уборка, чтобы только он не заметил ни пылинки, ни одной немытой чашки или грязного полотенца. Я каждый день готовила что-то необыкновенное, чтобы удивить его, угостить, продемонстрировать свое кулинарное искусство (исключения составляли лишь те несколько дней после его отъезда, когда вероятность его возвращения сводилась к нулю). Все в моей жизни было подчинено его взгляду, его мнению, просто ему. Если бы он прислал мне, к примеру, записку, что он ждет меня где-нибудь в Африке или на далеком острове в океане, я бы продала все, купила билет и рванула туда, только бы увидеть его, только бы выполнить его желание. Думаю, что именно это качество и роднило меня с моей сестрой, ведь в остальном мы с ней были антиподы.

– Ты во всем можешь на меня положиться, – уверяла я ее, обнимая и прижимая к себе, словно для того, чтобы поделиться с ней своими жизненными силами. – Живи здесь, сколько понадобится. Я помогу тебе найти работу, у тебя все получится!

– Да как ты не понимаешь?! – с горечью воскликнула она. – Я и дня не смогу прожить, не думая о том, что меня какие-то подонки смешали с грязью, что меня использовали! Да я там просто сходила с ума, потому что не знала, как мне себя вести? Бунтовать и ждать, когда меня упекут в психушку, где мне никто не поверит, что я вовсе не жена этому мерзавцу, и что он обманом завлек меня в этот дом и взвалил на мои плечи заботу о его ребенке?.. К тому же не забывай, он почти каждый день насиловал меня… А как еще можно назвать все это, когда без любви, когда насильно, когда я словно в тюрьме? Да, безусловно, я жила не где-нибудь в подвале, и мужчина попался на редкость красивый, чего уж там… Но я же не принадлежала себе, мне приходилось постоянно обманывать все его окружение… Я играла роль его жены, убитой, умерщвленной этим гадом. Сколько раз я себя спрашивала, что меня ждет? А вдруг и меня постигнет участь этой несчастной Риты Туровой? Где сейчас ее тело? Где он его закопал? И что перед этим он с ней сделал? Зарезал, удавил? Утопил?