— Так что ты теперь собираешься делать?

Ноа окунул тост в желток и изобразил непонимание.

— Насчет чего?

— Насчет ее взгляда? — объяснил Колтон.

Ноа пожал плечами.

— Да ничего.

— Не, приятель, ты не можешь ничего не делать. Она же тебя заценивала!

Ноа фыркнул, стараясь игнорировать выступивший липкий пот.

— Парни, вы начитались своих любовных романчиков. К слову, тот, что ты мне дал, — хрень полная. Ты сам-то знаешь, о чем он?

Мак откинулся на спинку стула.

— Конечно. И что с ним не так?

— Он о мужике, который бросил собственную дочь! Ты серьезно предлагаешь мне брать пример с такого козла?

— Внезапно появившийся ребенок — довольно популярный сюжетный поворот любовных романов.

Ноа издал задушенный звук — наполовину смех, наполовину пренебрежительное фырканье.

— И люди считают это романтичным?

Мак вздохнул и возвел глаза к небу, будто умоляя Бога о терпении.

— Это сюжетный прием, используемый для того, чтобы донести до читателя существенную мысль.

— Какую же?

— О важности прощения.

Теперь уж Ноа рассмеялся открыто.

— Хрень полная! Некоторые проступки непростительны.

Мак отпил кофе.

— Вероятно. Но не в этом суть.

— Ага, суть в том, что я не научусь, как построить отношения с Алексис, у парня, который ничем не лучше ее мудака-отца.

— Нельзя судить о книге по первой главе, — возразил Малколм. — Дай ей шанс.

— Нет, — упрямо отрезал Ноа.

Русский похлопал его по руке.

— Ноа, почему ты все время такой злой?

— Он не злой, — фыркнул Колтон поверх своей чашки кофе. — Он неудовлетворенный.

— Пошел ты, — огрызнулся Ноа, пригрозив ему пальцем.

— Приятель, Алексис явно дала понять, что не только хочет, но и готова перевести ваши отношения на новый уровень, — сказал Мак. — Чего же ты мешкаешь?

— Ты, что ли, спал, когда я рассказывал про ее отца? У нее сейчас тяжелый период, куча стресса и…

— Алексис не хрупкая фарфоровая статуэтка.

— Знаю, — ощетинился Ноа. Напротив, Алексис — самый сильный человек из всех его знакомых. — Просто у нее в жизни сейчас творится черт знает что, и я не хочу еще больше все усложнять, спрашивая у нее, какого хрена она пялилась на мои соски!

В зале внезапно повисла тишина, на их столик уставились двадцать пар глаз.

— Это он про собаку, — громко сказал Мак посетителям. — Ничего интересного.

У Ноа из груди вырвалось глухое рычание.

— Я взломаю твой телефон и выложу в «Инстаграм» все голые фотки!

Мак раскинул руки.

— Валяй! Они особенно хороши!

— Слушай, — начал Малколм, комкая салфетку. — Полагаю, Мак пытается сказать, что существует тонкая грань между тем, чтобы с пониманием отнестись к проблемам Алексис, и тем, чтобы обращаться с ней так, будто она сама не знает, чего хочет.

— Какая, к черту, разница?

— Большая. — Малколм наклонился ближе. — Сейчас ты ведешь себя так, будто твое влечение к ней не взаимно. Это нечестно по отношению к вам обоим. Она заслуживает знать о твоих истинных чувствах, а ты заслуживаешь знать, взаимны ли они.

— Я не могу рисковать нашей дружбой.

— И тебя устроит одна дружба?

— Если только так я смогу быть с ней, то да.

— Даже если она начнет с кем-то встречаться?

Повисла напряженная тишина. Мак фыркнул.

— То-то же.

Ноа охватила внезапная волна усталости. Он отложил вилку и провел ладонями по лицу. Долгое мгновение спустя он поднял взгляд — друзья терпеливо наблюдали за ним с одинаковым выражением любопытства на физиономиях.

— Не знаю, что мне делать, — наконец признал Ноа.

— К счастью, мы знаем, — засиял Мак. — Приходи завтра в бар в три часа.

У Ноа внутри образовался тревожный ком.

— Для чего?

Мак широко улыбнулся.

— Для посвящения в клуб!

Черт бы его побрал…

Несколько часов спустя Ноа остановился перед домом Алексис, чтобы отвезти ее на встречу с Кэнди. Он так не волновался из-за поездки с тех пор, как… да вообще никогда. Вчера вечером нечто переменилось, по крайней мере для него, и теперь будет сложно сохранять спокойствие. Хотя ради этого она и позвала его с собой.

Алексис уже ждала на тропинке к дому, на ней был длинный кардиган и легинсы. Она робко улыбнулась и объяснила:

— Увидела, как ты подъезжаешь, и сразу вышла.

Ноа открыл для нее дверцу, дождался, когда она сядет, и вернулся к водительскому сиденью. Усевшись за руль, он вдруг осознал, что не дышал все это время, и выдохнул.

— Спасибо, что согласился меня подвезти, — поблагодарила Алексис, пристегиваясь. Она избегала его взгляда.

— Ты не передумала ехать?

— Нет.

Однако уверенной она не выглядела. Руки на коленях нервно подрагивали, губы сжались в тонкую линию, а уголки покраснели, словно их весь день покусывали от беспокойства.

— Тебе не обязательно…

Окончание фразы оборвал суровый взгляд. Ноа выставил перед собой ладони, сдаваясь.

Поездка в центр прошла в тишине и быстро закончилась. Когда они припарковались на подземной парковке отеля, в котором остановилась Кэнди, никто не двинулся с места. Какое-то время они просто молча сидели в темноте, уставившись на подсвеченную красным табличку «Лифт».

Наконец Ноа повернулся к Алексис.

— Готова?

Он вышел первым, подошел к ее дверце и подал ей руку. Выбравшись, вместо того чтобы отпустить его ладонь, она переплела их пальцы — столь естественно, будто они уже сотню раз так делали. У Ноа в груди отчаянно затрепетало сердце. Зайдя в лифт, она отпустила его руку, чтобы нажать на кнопку нужного этажа.

— Где нас ждут?

— В баре.

— Она одна?

— Вроде бы.

Двери лифта отъехали, открывая вид на вестибюль с мраморной плиткой. Когда они выходили, Ноа положил ладонь Алексис на спину. Мышцы под его пальцами напряглись, тем не менее она не отстранилась. И вновь в груди отчаянно заныло.

— Сюда, — сказала она, указывая на вход с вывеской бара, рядом с которым стояла хостес.