Затем Абд аль-Малик ибн Атташ стал добиваться того, чтобы занять в крепости официальную должность. Низаритскому ордену пришлось потратить немало золота на подкуп нужных лиц, пока не был найден нужный подход к новому вазиру. И вот в один прекрасный день купец привез в крепость фирман (торжественный указ) сельджукского султана, назначившего его новым комендантом крепости Шахриз.

Дальнейшие события шли по привычной, давно разработанной и уже многократно опробованной схеме. Абд аль-Малик ибн Атташ провел во вверенную его попечению султаном крепость фидаинов. Однажды он расставил на караулах своих людей из дейлемитов, и всех неизмаилитов в крепости зарезали, как баранов на курбан-байрам. Редкий случай в истории: комендант крепости сам истребил почти весь свой гарнизон.

Когда сельджукские власти в Исфагане наконец сообразили, в чем дело, было уже слишком поздно. Для того чтобы взять первоклассную крепость штурмом, потребовалась бы целая армия. Низаритам достались большие запасы оружия и снаряжения, военной техники, превосходных боевых коней и вьючных животных, богатые склады обмундирования, сбруи, провизии и фуража. Султану же пришлось смириться с утратой гарема (его жен – «прекрасных чаровниц, подобных павам» – низариты быстренько «обобществили»)…

Теперь Абд аль-Малик ибн Атташ принялся за исполнение второй части хитроумного низаритского плана. Оружие с крепостных складов начали тайно перевозить в город, где низаритское подполье распределяло его среди своих боевиков. К тому времени в Исфагане уже насчитывалось 30 000 тайных низаритов, готовых в любой момент выступить против султанских властей с оружием в руках и только ждавших условного сигнала главы своего тайного ордена из Аламута.

Подготовка к восстанию в столице Сельджукидов сопровождалась разгулом низаритского террора, постоянными похищениями и убийствами людей при помощи «подсадных уток». «Подсадными утками» выступали, в частности, некий Алави Мадани, выдававший себя за слепого, и его жена, «старушка – божий одуванчик». Под видом нищих эти тайные агенты низаритских подпольщиков бродили по улицам славного города Исфагана, поджидая, пока не покажется нужный человек. Это мог быть мулла, известный своими речами против измаилитов вообще и низаритов в частности; чиновник, преданный Сельджукам; заезжий мелкий тюркский бек, то есть вообще не человек, а «джинн», или просто богатый человек («паук-кровосос», «эксплуататор трудового народа», «гад»), несший с собой увесистый кошель с деньгами, которые всегда можно было «экспроприировать» на народное дело (или «на цели истинной веры», «к вящей славе Божией», если кому так больше нравится!) – дело известное, «грабь награбленное»…

Дряхлый, немощный, убогий, слепенький старичок подходил к прохожему и молил именем Аллаха всемилостивого и милосердного довести его до дома. Цепко ухватившись за руку невольного поводыря, слепец тащил его к узкой, темной улочке. Он останавливался у двери в высоком глинобитном дувале и начинал громко благодарить прохожего. В этот момент из двери выскакивали низаритские боевики и, оглушив жертву, бросали ее в глубокий колодец или брали живьем.

Таинственные исчезновения людей переполошили весь столичный город. Вскоре жители Исфагана уже боялись выходить на улицу поодиночке. Соглядатаи султанской тайной службы буквально сбились с ног в тщетных поисках неуловимых террористов. По разным версиям, в Исфагане было убито низаритскими боевиками от нескольких десятков до нескольких сотен человек.

Ключ к тайне преступлений был найден совершенно случайно. Как-то на рассвете одна женщина услышала из-за забора стоны. Она перепугалась и побежала на базар, где и рассказала об этом людям. Поскольку весь огромный город жил, как на вулкане, встревоженная толпа сразу кинулась к тому дому. Когда взломали дверь, в колодце, в подвалах и даже в задних комнатах дома Алави Мадани обнаружили множество тел со следами изощренных пыток. Кроме лжеслепца и его спутницы жизни «старушки – божьего одуванчика», удалось схватить еще нескольких добровольных ликвидаторов из числа исфаганских низаритов. Их судили шариатским судом, приговорили к смерти за совершенные злодейства и сожгли на костре при большом стечении народа. И всем стало ясно, что низариты готовятся к вооруженному восстанию.

Низаритские подпольщики тоже были перепуганы тем, что их дела открылись. В Исфагане началась настоящая «охота на ведьм». Стоило сказать о ком-то, что он низарит, как толпы мчались к его дому, чтобы убить еретика.

В конце концов у заговорщиков сдали нервы. Низариты начали восстание преждевременно, не дождавшись команды от Горного старца, и были разбиты войсками султана.

Массовые убийства, совершенные низаритами в славном городе Исфагане, как бы высветили некий предел, границу террора, придуманного Гассаном ибн Саббахом. Правда, исфаганский урок научил низаритов тому, что массовый (или, как выражались большевики, «массовидный») террор может обернуться против них самих, и решили перейти к нанесению, так сказать, «точечных ударов». С тех пор измаилиты убивали свои жертвы только выборочно.

Когда в 1105 году на престол в Исфагане вступил 25 летний султан Мухаммед, он первым делом приказал готовить войска, чтобы отнять у низаритов крепость Шахриз. Ее комендант Абд аль-Малик ибн Атташ решил принять встречные меры.

Он рассчитывал на помощь султанского вазира. Тот достался новому султану по наследству от предшественника. В свое время именно этот вазир за щедрый «бакшиш» (говоря по-турецки, а по-нашему, по-русски, за крупную взятку) устроил Абд аль-Малика ибн Атташа комендантом крепости и теперь был «на крючке» у низаритов. Ибн Атташ направил к сребролюбцу верного человека, который дал мздоимцу понять, что незамедлительная ликвидация не в меру энергичного молодого султана – в их общих интересах. Если вазир откажется, султану станет известно о его измене, и тогда…

Вазир подослал своего верного, преданного ему не на жизнь, а на смерть слугу к султанскому брадобрею. За 1000 золотых динаров тот согласился в очередной раз отворить султану (страдавшему, подобно бедному Низаму аль-Мульку, от чрезмерной тучности) кровь… ножичком, смазанным особым, сильнодействующим ядом.

Но… у верного слуги вазира, преданного ему не на жизнь, а на смерть, была красавица жена, прекрасная, как райская гурия или пери из народных персидских сказаний, от которой он ничего не скрывал. У прекрасной, как райская гурия или пери из древних персидских сказаний, красавицы-жены слуги вазира был возлюбленный (придворный султана), от которого она ничего не скрывала. В общем, той же ночью тайна стала достоянием нескольких человек. А «что знают (хотя бы) двое, то знает свинья» (как любил выражаться незабвенный старик Мюллер из любимого телесериала наших школьных лет «Семнадцать мгновений весны») …

Брадобрей должен был прийти к султану брить его величество повелителя правоверных после завтрака. Но возлюбленный прекрасной, как райская гурия или пери из народных персидских сказаний, красавицы-жены слуги вазира (полагавший, что может недурно заработать на разоблачении злодейского заговора), сумел проникнуть к султану до завтрака. И когда брадобрей явился брить султана Мухаммеда, повелитель правоверных уже был «в курсе всех событий»…