Мы сидим вместе за столом, и я снова обвожу взглядом остающиеся свободными места. Чувствую на себе тысячу обжигающих глаз.

– Где все?

Чайна пожимает плечами и опускает взгляд, но мы обе знаем ответ на мой вопрос. Где угодно, только бы подальше от меня. Никто не хочет иметь что-то общее со школьной потаскушкой. Ладно, в задницу их. Подруги называется. Чайна подвигает ко мне свой поднос, предлагает в качестве утешения гроздь винограда.

– Мне так жаль.

– Все в порядке. – Я бросаю в рот виноградинку. Мне и раньше следовало бы понять, что настоящая подруга только одна, и это Чайна. Сижу спиной к залу и не оглядываюсь, не хочу никого видеть. Смотрю на грязное пятно на окне. На самом деле не все, конечно, в порядке. Так вот оно каково, быть отверженной. Держу пари, даже у жутковатого Райана Мэлоуна друзей за его столом больше, чем у меня.

– Ты так и не сказала, что случилось прошлым вечером с Каем. Как все прошло?

Смотрю на Чайну. Признаваться в соучастии в мелком уголовном преступлении, наверно, не самое мудрое решение, но она – моя лучшая подруга.

– Мы ездили на велосипедах к дому Харрисона. Порезали колеса на его пикапе, – говорю, наклонившись к ней и понизив голос, и выдавливаю из себя фальшивую улыбку. – Так что спасибо за предложение.

Глаза у Чайны лезут на лоб, и она едва не вскакивает со стула.

– И вы действительно порезали ему колеса?

– Шшш!

– Извини. Но… вот дерьмо.

– Грязную работу сделал Кай, – объясняю я, трусливо уклоняясь от ответственности. – Я только вела наблюдение. Было… весело. – Я вспоминаю, как все было, ужас и восторг, шум адреналина в крови. Интересно, что еще у нас с Каем в программе. Чувство такое, будто мы участвуем в какой-то видеоигре.

Чайна складывает руки на груди и строго смотрит на меня.

– Только не говори, что ты съехала с рельсов и закончишь в тюрьме.

– Обо мне не беспокойся. – Я закатываю глаза. Если я смогла пережить смерть мамы, то все остальное мне уже не страшно.

– Знаешь, а я беспокоюсь. – Шутить Чайна не склонна. – У тебя точно все в порядке?

Киваю и изображаю улыбку, но мы обе знаем, что улыбка эта фальшивая и у меня далеко не все в порядке. Но что я могу сделать? Ничего. Только ждать – дни, недели или месяцы, – пока всеобщее внимание не переключится на очередного неудачника.

#улыбнисьнакамеру написано на дверце моего шкафчика ярко-красным маркером. Слышу за спиной перешептывания и смешки, но держу себя в руках, не оборачиваюсь и, открыв дверцу, забираю книги. Кто это мог написать? Не тот ли шутник, что твитнул вчера этот хештег? Или теперь этой фразой пользуются все желающие подразнить меня?

Захлопываю дверцу, поворачиваюсь и замираю, едва не наткнувшись на того, кто стоит прямо передо мной.

– Ванесса, – с угрожающей ноткой произносит вполголоса Харрисон и, бросив взгляд на слова, написанные на дверце, корчит презрительную гримасу. Наши взгляды сходятся, и он подступает ко мне на шаг. – Это ведь случайно не ты вчера вечером порезала мне колеса?

– Понятия не имею, о чем ты, – спокойно заявляю я и, задев его плечом, прохожу мимо. Смотреть на него не могу. Ненавижу.

Харрисон хватает меня за руку и тянет назад.

– Ванесса… – Он даже не пытается маскировать агрессию. Его пальцы до боли сжимают мою руку, глаза пышут злобой. – Не смей трогать мое, понятно?

– А ты не сливай то, что только нас касается, – бросаю я в ответ и, сделав большие глаза, с усмешкой добавляю: – О, подожди-ка. – Вырываю руку из его пальцев и смотрю на него с такой же злостью. Двое влюбленных, ставших врагами.

И лишь теперь я замечаю, что вокруг нас собралась целая толпа зрителей. Еще бы. Они следят за каждым нашим движением, ловят каждое слово и с нетерпением ждут продолжения скандала. Давать им пищу для свежих сплетен я не хочу и, хотя мне жуть как хочется оттолкнуть его, как мусор, стискиваю зубы и иду дальше по коридору.

Прижимая к груди книжки по английской литературе, вхожу в класс на полной скорости и практически одновременно со звонком. Поскольку я первая, право выбора места за мной. Обычно все занимают уже привычные места, но никаких правил на этот счет в школе нет, и садиться за тот же, что всегда, стол у меня нет ни малейшего желания. Раньше на английской литературе я всегда сидела вместе с Ноа в заднем ряду, и мы то спорили и препирались, то флиртовали. С этого, в общем-то, у нас когда-то и началось, но потом я подвела под этим делом черту, и мы уже почти не разговаривали. Вчера он повел себя как предатель, и сидеть с ним после всего случившегося и слушать его намеки и оскорбления я не собираюсь, а потому занимаю чье-то место прямо у окна.

Кабинет понемногу заполняется одноклассниками; одни посматривают на меня с любопытством, другие бросают осуждающие взгляды, и до меня постепенно доходит, что соседние места остаются свободными. Никто не хочет сидеть рядом со мной, как с тем мальчиком в младшем классе, который еще не открыл для себя дезодорант. Вокруг меня мертвая зона радиусом в пять футов. Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох. Все эти люди, все эти телефоны с видео…

Кто-то приземляется рядом, и я кошу глазом. Кай. На голове у него повернутый козырьком назад снэпбек с надписью «Кливленд Браунс». Он устраивается поудобнее, кладет на стол учебник. Держится раскованно, спокойно, без спешки. В какой-то момент я ловлю его короткий взгляд и улыбку.

– Привет, – бормочу едва слышно и поворачиваюсь к нему. Единственному другу в этом классе. Слава богу, на этом уроке он со мной. Хорошо бы и на других тоже. Надежда теплится в груди – может быть, я еще переживу сегодняшний день.

– Действуем под прикрытием, Несси, – шипит Кай, не шевеля губами и глядя прямо перед собой на белый экран на стене. А я не могу понять, сел ли он рядом со мной по собственному выбору или потому, что других вариантов уже не осталось.

Я вздыхаю, отворачиваюсь и, пока мисс Андерсон не появилась, барабаню пальцами по столу. В кармане звякает телефон. Достаю его и поднимаю бровь – новое сообщение от Кай Вашингтон (партнер). Он на меня не смотрит и старательно, даже чересчур, меня игнорирует.

я сказал со мной не разговаривать.

Как мило. Значит, у него вот так все серьезно. Быстренько набираю короткий текст:

больше не с кем.

Наблюдаю краем глаза и вижу, что он читает мое сообщение на экране и пишет ответ:

задержись после урока, поговорим, когда все уйдут. есть идея, что делать с харрисоном дальше.

– Эй, здесь у кого-нибудь камера? – Я поднимаю голову и вижу входящего в класс Ноа. – На случай, если кто-то надумает устроить шоу и начнет раздеваться. – Его взгляд бежит ко мне, губы кривятся в садистской ухмылке, а по классу проносится волна приглушенных смешков. Он идет к своему столу в заднем ряду, останавливается и качает головой. – Да ладно, Ванесса, вернись на место. Может, мы еще пошалим, пока мисс Андерсон не смотрит. Тебе и стараться особенно не придется. Гляди. – Он расстегивает пуговицу на джинсах и хохочет, а обступившие его парни всячески выражают свое одобрение. Веселится весь класс. Смеется надо мной. Когда-то я находила Ноа привлекательным именно потому, что он взял на себя эту роль классного клоуна. Но быть мишенью его острот не очень-то приятно.