для них предмет вывоза, – а также сало, пеньку и воск, крайне необходимые для растущего британского флота. Англичане обладали фактической монополией на северную торговлю до 1581 года, когда Россия потеряла Нарву и больше не могла сохранять ограничения для европейских купцов. Голландцам позволили приставать к беломорскому побережью, и к концу столетия они превзошли британцев по объему торговли. В 1584 году был основан Архангельск, стоявший непосредственно в устье Северной Двины (Холмогоры находились в 75 километрах от моря, вверх по течению реки). Навигация была возможной лишь в пределах короткого летнего периода. К концу XVI века Россия и ее европейские партнеры сделали Архангельск самым быстрорастущим российским портом.

В течение столетия, с 1450 по 1550 год, Великое княжество Московское показывало себя могущественной державой, укреплявшей контроль над основными ресурсами и торговыми портами в таких важнейших регионах, как балтийский, приволжский и причерноморский. Население его уже было разнородным: в центре – православные крестьяне и земледельцы восточнославянского происхождения; ближе к Арктике и на Урале – восточные славяне и финно-угры, проживавшие в лесах – среди них были православные и оставалось много приверженцев анимизма. Фактически империя начала складываться еще до покорения Казанского ханства и Сибири.

* * *

О русском государстве: Pritsak O. The Origin of Rus’. Cambridge, Mass.: Distributed by Harvard University Press for the Harvard Ukrainian Research Institute, 1981. Chap. 1; Noonan T. The Flourishing of Kiev’s International and Domestic Trade, ca. 1100 – ca. 1240 // Ukrainian Economic History: Interpretive Essays. Cambridge, Mass.: Distributed by Harvard University Press for the Harvard Ukrainian Research Institute, 1991 / Ed. by S. Koropeckyj. P. 102–146; Golden P. Aspects of the Nomadic Factor in the Economic Development of Kiev Rus // Ukrainian Economic History: Interpretive Essays. Cambridge, Mass.: Distributed by Harvard University Press for the Harvard Ukrainian Research Institute, 1991 / Ed. by S. Koropeckyj. P. 58–101; Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus’, 750–1200. London and New York: Longman, 1996. Все эти труды основаны на современной «евразийской» концепции; о ее истоках см.: Riasanovsky N. The Emergence of Eurasianism // California Slavic Studies. 1967. № 4. P. 39–72.

О возвышении Москвы в XVI веке: Kollmann N. The Principalities of Rus’ in the Fourteenth Century // The New Cambridge Medieval History. Vol. 6: c. 1300 – c. 1415. Cambridge: Cambridge University Press, 2000. P. 764–794, 1051–1058; Kollmann N. Russia // The New Cambridge Medieval History. Vol. 7: c. 1415— c. 1500. Cambridge: Cambridge University Press, 1998. P. 748–770, 976–984; Ostrowski D. The Growth of Muscovy (1462–1533) // The Cambridge History of Russia. Vol. 1 / Ed. by M. Perrie. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 213–239; Martin J. Medieval Russia, 980–1584. Cambridge: Cambridge University Press, 1995; Crummey R. The Formation of Muscovy, 1304–1613. London: Longman, 1987.

О Новгороде: Birnbaum H. Lord Novgorod the Great: Essays in the History and Culture of a Medieval City-State. Columbus, Oh.: Slavica Publishers, 1981. Обзорные труда по Киевской Руси и территории современной Украины в раннее Новое время: Subtelny O. Ukraine: A History. 4th edn. Toronto: University of Toronto Press, 2009; Magocsi P. A History of Ukraine. Seattle: University of Washington Press, 1996). О торговле мехами: Martin J. Treasure of the Land of Darkness: The Fur Trade and its Significance for Medieval Russia. Cambridge: Cambridge University Press, 1986.

О происхождении монголов: Frank A. The Western Steppe: Volga-Ural region, Siberia and the Crimea // The Cambridge History of Inner Asia: The Chinggisid Age / Ed. by N. Di Cosmo, A. Frank, P. Golden. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. P. 237–259. О монгольском влиянии: Ostrowski D. Muscovy and the Mongols: Cross-Cultural Influences on the Steppe Frontier, 1304–1589. Cambridge: Cambridge University Press, 1998; Halperin C. Russia and the Golden Horde: The Mongol Impact on Medieval Russian History. Bloomington: Indiana University Press, 1985; Halperin C. The Tatar Yoke: The Image of the Mongols in Medieval Russia. Corrected edn. Bloomington, Ind.: Slavica, 2009.

О работорговле: Eurasian Slavery, Ransom and Abolition in World History, 1200–1860 / Ed. by C. Witzenrath. Farnham: Ashgate, 2015.

Глава 3

Собирание империи

Первые века

История первых веков существования русской империи – приблизительно с середины XVI до конца XVII века – поразительна для стороннего наблюдателя: сильнейший напор плюс почти полное отсутствие идеологии, описывающей имперский проект и проникнутой саморефлексией. Источники – летописи, указы, ведомственная переписка – являются недостаточно прочной основой для формирования концептуальных подходов. «Крестоносная» идеология была нех арактерна для православия, хотя антимусульманская риторика является общим местом для всех летописей. Даже если православная церковь и желала активнее заниматься миссионерством, государство не поддерживало ее в этом. Так, например, изданные в XVII веке указы запрещали сибирским губернаторам насильно обращать туземцев в православие или притеснять их – так как это мешало стабильному сбору налогов. Ни идеология, ни представление о собственном культурном превосходстве также не служили движущей силой завоеваний. Признавалось, что нерусские подданные отличаются по языку, религии и культуре, но при этом они не считались неполноценными. Как замечает Валери Кивельсон, Московское государство благосклонно смотрело на разнообразие населяющих его народов, считая всех их превосходными творениями Господа и знаком божьей милости, снизошедшей на Россию.

Российский «имперский» опыт традиционно отсчитывается с покорения Казанского (1552) и Астраханского (1556) ханств, столицы которых издавна являлись крупными центрами торговли с многонациональным и многоконфессиональным населением. За этим последовали присоединение Сибирского ханства (1582) и продвижение в Сибирь. На протяжении всего XVII века экспансия продолжалась в нескольких направлениях – восточном, южном (степь) и, хоть и с большими трудностями, в западном. Мотивы были прагматичными: установить контроль над важнейшими торговыми путями и центрами складирования товаров, чтобы получать таможенные пошлины и обзавестись материальными ресурсами (меха, налоги). Таким образом, это можно назвать колониальной политикой: в эти ранние века существования империи Россия практиковала «политику различий», сохраняя местные культуры и институции в обмен на лояльность, человеческие ресурсы и уплату дани и налогов.

ВЗЯТИЕ КАЗАНИ

В середине XVI века Московское государство уже имело в своем составе восточнославянские и финно-угорские народы, но покорение Казанского ханства, где проживали мусульмане и анимисты, принадлежавшие к различным этническим группам, стало решительным шагом на пути к мультиэтничности и мультиконфессиональности. Пользуясь отсутствием твердого порядка престолонаследия и намереваясь покончить с крымским влиянием в Казани, Москва в 1551–1552 годах провела военную кампанию. Завоевание было жестоким: победители прибегли к