– Ну ты садистка, – прошептал Коша и продолжил есть.

Я тоже решила не отвлекаться.

Наевшиеся, но все еще грязные, мы выбрались из кухни. Полы скрипели при каждом шаге, что чрезвычайно бесило. Только Коша передвигался бесшумно, с натугой махая крыльями, решив, видимо, что после такого ужина надо полетать.

– А то чешуя вылезет, – пояснил он.

Ой, да кто бы возражал.

В огромном холле мы нашли при свете луны, льющемся из огромных окон, около одной из дверей винтовую лестницу, ведущую наверх.

– Третий этаж. – Мы удивленно посмотрели на очухавшегося мыша, он сидел в капюшоне Ады и прижимал к груди отдавленный хвост. – Ну чего уставились? Я же сказал: третий этаж!

Возражений не было.

По пути наверх мы имели возможность насладиться незабываемым зрелищем: галерея портретов предков барона впечатляла. Коша слетал и где-то раздобыл уголек, и теперь мы с ним еще и каждый портрет художественно расписывали. Ада потребовала свой кусочек угля, Коша покорно слетал еще раз.

– Смотри! Смотри, я ему рога нарисовала! – радостно прыгала Ада перед портретом хмурого высокого бородача с выпученными глазами.

Я старательно пририсовала прыщи по всему лбу, потом отступила на шаг, полюбовалась творением и дополнила его огромными, почему-то кривыми очками во все лицо. Вид у бородача был теперь довольно забавный, и мы тихо похихикали. Коша в это время заканчивал дорисовывать четвертую грудь, на мой взгляд, чересчур больших размеров, у длинной и худой как жердь тетки неподалеку. Также у тетки теперь были третья нога и длинный сопливый нос, я пририсовала ей выпирающие изо рта вверх и вниз клыки, и Коша одобрительно замурчал.

– Я тоже хочу! – переживал мыш.

Его посадили на еще одну раму, Ада сунула было ему уголек, но он презрительно отстранил ее руку.

– У меня свои методы, смотрите и учитесь у профессионала.

Мы смотрели и видели, как на месте глаз, рта и правого пальца у барона появляются аккуратные, повторяющие бывшие контуры дырочки. На мой взгляд, портрет приобрел глубину и загадочность. Друзья хором со мной согласились.

– Так, а теперь наверх, а то мы так и не дойдем до цели, – прошипела я и потащила Адку за собой на буксире.

Мыш еле успел запрыгнуть к ней на плечо, Коша летел следом.

На третьем этаже был всего один, зато очень длинный и темный коридор.

– Последняя дверь, – шепнул мыш и на всякий случай снова спрятался в капюшоне Ады.

Коша тоже попытался было сесть на мое плечо, но я увернулась, и он шлепнулся на пол. Сделав вид, что вовсе и не собирался никуда садиться, он, цокая когтями по полу, двинулся вперед, гордо задрав хвост.

Нужная нам дверь была довольно массивной, из резного черного дерева. Я опустилась на колени и, тихо шепнув заклинание, махнула рукой в сторону щели под дверью. Тут же из ладони в комнату поплыл синеватый туман, втягиваясь в щель, как в черную дыру профессора Мёбиуса. Минута, и я встала с колен, а потом, нажав на витую ручку, храбро толкнула дверь от себя. Ада спряталась за моей спиной, зажмурившись и бормоча что-то.

Сунув нос в проем, я обнаружила, что все тихо. Одеяло на стоящей в углу широкой кровати под мощным балдахином равномерно двигалось вверх-вниз, показывая, что барон и вправду спит. Лавируя между столиками и прочей мебелью, я пошла в угол, впившись глазами в стоящий там высокий резной шкаф. Друзья вошли следом, Ада аккуратно прикрыла дверь. Коша, который с пола ни фига не видел, с натугой взлетел. Мыш прыгал в капюшоне, попискивая от возбуждения. Я тихонько приоткрыла дверцу шкафа и сунула нос внутрь. Ада осторожно посадила мне на плечо мыша, чтобы он говорил мне, что делать дальше.

– Видишь дверцу с кнопками? Это сиф.

– Что? – удивилась я.

– Сиф… или сюф… не знаю. Короче, нажимай те кнопки, которые я скажу.

Я кивнула.

– Семь, вода, огонь, да не ту, а где две вертикальные волнистые черты! Так, теперь четыре, ноль, еще раз вода… всё.

Послышался тихий щелчок, и дверца с тихим скрипом отворилась. Внутри лежали золото, драгоценные украшения и… маленький, с кулак размером, золотистый прозрачный шарик, в центре которого будто мерцали сотни желтых искорок, перемигиваясь и переглядываясь между собой. Я осторожно взяла в руки шар и аккуратно закрыла дверцу. Правда, Ада сунула между ней и стенкой руку и, игнорируя мой удивленный взгляд, принялась деловито выгребать и рассовывать по карманам украшения. Я задумалась, почесала нос и… присоединилась. Золото мы решили не трогать – тяжело такие кирпичи таскать. Мыш называл нас молодцами и умницами, мы на провокации не отвечали. Наконец все было вытащено, и я снова аккуратно начала закрывать дверцу. Она с тихим щелчком захлопнулась, а кнопки отжались обратно. Мы вздохнули с облегчением и радостно переглянулись.

– Ну вот и все, – шепнул мыш.

Позади нас раздался оглушающий грохот. Я медленно обернулась. И увидела… Кошу, сидевшего на столике и удивленно разглядывающего осколки еще недавно стоящей неподалеку довольно массивной скульптуры из хрусталя. Одеяло на постели вздрогнуло, и фигура барона медленно села. Мы все, не сговариваясь, упали на пол. В карманах предательски звякнули уворованные монеты и украшения. Я знала, что жадность меня погубит!

– Кто здесь?! – прогремел барон и встал с постели. – Мурзик, ты? Убью, зараза!

Вспыхнул свет. Я до сих пор не понимаю, как мы все, да еще и бесшумно, успели перебраться под кровать. Я усиленно зажимала себе и Коше носы, чтобы не чихнуть от поднявшейся пыли. Ада, бесшумно шевеля губами, шептала заклинание-античих. Успела. Никто не чихнул, но Кошин нос я не отпустила, страстно желая его вообще сломать. Коша заелозил и тяпнул меня за палец, я аж губу прикусила, чтоб не заорать. А перед моими глазами все еще стояли голые и волосатые ноги барона. Коша сунулся пощекотать ему пятку и был почти задушен моими и Ады руками. Мы зажали ему пасть и убрали поглубже под кровать.

Барон сел. Пятки покачивались прямо у моего лба, я не смела пошевелиться. Свет погас. Ада облегченно закрыла глаза, а барон со скрипом снова начал укладываться на кровать. Мы переглянулись, я прошептала заклинание сна, строя рожи и призывая всех задержать дыхание. Комнату снова окутал синий туман, и через какое-то время мы кое-как вылезли из-под кровати. Пыльные, грязные, но счастливые. Кошу я на всякий случай зажала под мышкой, чтобы он не трепыхался. Мы осторожно двинулись к двери, старательно огибая все углы.

Свет, который неожиданно зажегся над нашими головами, заставил нас замереть на месте. А грозный крик: «Стража!» – вздрогнуть и обернуться. Барон сидел на кровати в ночнушке и колпаке и с довольной усмешкой нас рассматривал. В комнату немедленно, чуть не снеся дверь, ворвались вооруженные люди в шлепанцах и штанах (ничего больше они надеть не успели) и немедленно взяли нас в кольцо, наставив на нас клинки, мечи и даже пару пик. Барон довольно потирал руки, одеваясь прямо при нас. Мы с Адой стыдливо отвернулись. Барон, удивленно взглянув на нас, допетрил и, прыгая на одной ноге, продетой в штанину, целомудренно удалился за ширму.