нараспев.) Адрес у Фаинушки очень обыкновенный…

Б о ч к о в (оглядываясь на дверь). Не ори.

Д у н я ш а (понизив голос). Роево, Сусловский конец называется, который, значит, на Суслово глядит, домик от выгона пятый… нет, вру, седьмой, седьмой, хорошенький такой домик, тесовенький весь… Наличники в сердечках, а кругом рябина, одна рябина…

В дверях появляется  Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а, ее не замечают.

Найдете, не беспокойтесь, бабушку Фаину вам каждый укажет…

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (Бочкову). И ты поедешь?

Б о ч к о в (нервно вздрогнув). А что? (Теряется, но тут же находит выход.) Надо же конец этому положить! Разве можно терпеть такое?

Д у н я ш а. Так вот вы зачем?

Б о ч к о в. А что же ты думала? По головке гладить будем? Народ, понимаешь, пятилетку строит, в области газ открыли, а они за своими рябинами укрылись и назад нас тянут, в темноту! Вон всех! Вон!

Д у н я ш а. Копали под нее! Писали! А что вышло? Цветет Фаинушка, как райский цвет! Духи небесные ее охраняют!

Б о ч к о в. Вон!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (Дуняше). И дернуло вас за язык…

Д у н я ш а. Так-то вы за мою доброту? Эх вы! (Уходит.)

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (Бочкову). Не езди, Ванюша…

Б о ч к о в (довольный, что провел Дуняшу). Вот это здравствуйте! Наоборот…

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Мало тебе твоих выговоров? Исключат ведь, если узнают… Я говорила — ведьма! Околдовала тебя…

Б о ч к о в. Кого? Меня? Да я сам кого хочешь околдую! Ну-ка, давай тащи шляпу мою старую, платок, плащ, Костины бутсы старые…

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Зачем?

Б о ч к о в. Надо, давай. Не бойся, мать, и не в таких переделках бывали! Давай, давай!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Все-таки отправишься?

Б о ч к о в. Неси скорей.

Любовь Михайловна открывает дверь. Там — сидящая на корточках, опираясь на половую щетку, прильнувшая к замочной скважине  Д у н я ш а.

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Опять? Что вам надо здесь?

Д у н я ш а. Да вот… Подметала тут, ну, и… (Хватает щетку, начинает мести пол, поднимая страшную пыль.)

Б о ч к о в. Зря стараешься!

Д у н я ш а. Опять не в шерсть! Видно, ничем на вас не угодишь! (Бросает щетку на пол, уходит, про себя.) Поедет или не поедет?

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Подслушивала! Ну, ведьма… И зачем такую держать?

Б о ч к о в. А ты попробуй на нашу музейную зарплату найди. Кроме ведьмы, никто, пожалуй, не выдержит. Давай неси.

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а  уходит. Оставшись один, Бочков начинает преображать себя. Из смежной комнаты голос Кости и гитара:

А после профсобрания

Домой к себе летят,

И все они зеленые,

Коленками назад…

Научили парня! Нет, сынок, с такими песнями далеко не уйдешь! (Невольно делает несколько движений в такт Костиной песне, но тут же спохватывается.) Батьку слушай, батьку! (Запевает.)

«Мы кузнецы, и дух наш молод,

Куем мы счастия ключи…»

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а  приносит старую одежду и обувь.

(Быстро переодевается, продолжая петь)

«Вздымайся выше, наш тяжкий молот,

В стальную грудь сильней стучи!»

(Кладет вату на щеку, завязывает платком, так, что скрывается почти все лицо.) Хорош? (На глаза ему попадается бредень, берет его.) Теперь уж ни один черт не узнает. Рыбак — и все!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. А с музеем как? Неужели на Дуняшу оставишь?

Б о ч к о в. Я же быстро. Заскочу — и назад. Да и кому он сейчас нужен, твой музей? Весь сейчас упор на современность! Газ, к примеру, взять, слыхала? Главный двигатель жизни! Кран открыл — и пошел!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. И что тебе этот газ дался?

Б о ч к о в. Увидишь. Самое важное в жизни — в точку попасть! Эпоха требует, понятно? А ты все: блондинка, брюнетка… (Хочет скрыться.)

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Другим ходом, Ваня, через сад… чтоб не видели…

Б о ч к о в. Ладно! Бегу! (Скрывается.)

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (одна, после паузы). Может, и правда указ такой есть… (Затягивает на животе платье, со вздохом.) Теперь что ни день, то новости… Эпоха требует…

Вбегает  М и л а, бросается на шею к матери.

М и л а. Мамочка! Юра уехал! В район!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Так ведь, верно, за делом, доченька.

М и л а. Вырвал командировку от газеты. Критический ему материал, видишь, понадобился! Ах, зачем папа все это натворил! Юра был такой хороший, добрый… А теперь… Теперь все пятна ищет!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Какие пятна?

М и л а. Родимые! Капитализма. Бабку какую-то обследовать его отправили, как будто другого не могли найти…

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (вздрогнув). Какую бабку?

М и л а. Что ты вскрикнула, мама? Знахарку какую-то. Зачем она ему? Это все папа. Где он?

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. В командировке… В Роево поехал.

М и л а. Что его вдруг понесло?

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. А где эта бабка живет, куда Юру направили?

М и л а. Понятия не имею!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (ходит по комнате, ломая руки, про себя). Ох, быть беде… Это она… Ведьма… Наколдовала…

Появляется  Д у н я ш а.

Д у н я ш а. Гости к вам.

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Какие еще гости?

Д у н я ш а. Ивана Филиппыча барышня какая-то спрашивает.

М и л а. Барышня?

Г о л о с (в глубине сцены). Это я!

И сейчас же в комнате появляется  Т а н я. Она точно искупалась в ледяной воде, свежая, с изморозью, глаза радостно сияют.

Т а н я. Здравствуйте. Мне необходимо видеть товарища Бочкова. (Любови Михайловне, радостно.) Простите, вы его мама, наверное? Познакомимся: Морозова — студентка пятого курса Геологического института, здесь на практике, разведку у вас ведем на газ, может, слышали?

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (пораженная). Морозова? На газ?

Т а н я. В отряде нас, девушек, в шутку зовут геологинями, почти богини, правда? Но лучше всего зовите меня просто Таня. По паспорту я, правда, Этана…

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Что, что, что? Этана?

Т а н я. Не виновата, честное слово, не виновата. Это все мои страшно сознательные родители, и дернуло же их так меня окрестить.

М и л а. Какое же это имя — Этана?

Т а н я. По буквам: Э-поха т-ребует а-ктивности, н-апора, а-ккумуляции!..

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (прерывая). Что? Чего? Так это вы — Эпоха?

Т а н я. Я.

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (про себя). Вот оно… вот оно… Эпоха требует… Все сошлось!

Слышен звон гитары; на пороге появляется  К о с т я  со своей неизменной гитарой; видит Таню.

К о с т я (поражен). Предме-е-ет… Откуда? Или мне снится?

М и л а. Снится, снится. Ступай проспись.

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (Тане). Геологиня вы там или богиня — зачем вам понадобился мой муж?

Т а н я. Ах, это ваш муж? А я не знала. Вы знаете, у нас с ним переписка… То есть писала в основном я…

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (Миле). Ты слышишь? Ты слышишь?

Т а н я. А потом мне надоело! Какого, думаю, дьявола… Ой, простите… Решила осчастливить Ивана Филипповича лично!

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (собрав все силы). Так вот что, девушка, Ивана Филипповича здесь нет и не будет. Он в командировке.

Т а н я. Как? Вот это каша с луком… Он же знал, что я должна