У Волка появилось стойкое ощущение, что если он и дальше будет с ней препираться, она станет настаивать на трех днях в неделю.

– Значит, договорились, – подвела итог она, листая ежедневник, – в среду утром вам подойдет?

– В среду я буду делать все от меня зависящее, чтобы предотвратить убийство мужчины по имени Виджей Рэна.

– Может, тогда в четверг?

– Хорошо.

– В девять утра?

– Договорились.

Доктор Престон-Холл подписала какие-то бумаги и мило улыбнулась. Волк встал и направился к двери.

– Да, Вильям…

Волк обернулся и посмотрел на нее.

– …берегите себя.

Симмонс настоял, чтобы в воскресенье, после суровых испытаний субботы, Волк взял выходной. Детектив подозревал, что начальник попросту решил прикрыть собственную задницу и заставить его сходить к психиатру перед тем, как возвращаться к выполнению возложенных на него обязанностей. Волк остановился у «Теско Экспресс» и купил достаточно еды, чтобы отсидеться дома все выходные, справедливо полагая, что у подъезда дома его будет с нетерпением караулить стая журналистов. К счастью, ему удалось избежать встречи с ними, пройдя через полицейский кордон, который оставался на посту и не собирался уходить, пока эксперты не закончат работать.

Этот выходной, совершенно ему не нужный, детектив потратил на то, чтобы разобрать некоторые свои вещи, которые Андреа прислала пару месяцев назад. Они, казалось, занимали чуть ли не полквартиры, и он не без оснований опасался, не запихнула ли она автомобиль в одну из коробок, выстроившихся в ряд вдоль стены.

Семнадцать ее звонков, поступивших в субботу вечером и в воскресенье, он проигнорировал. Зато ответил, когда с ним связалась мать, которая была не на шутку взволнована первые сто двадцать секунд, но потом перешла к более животрепещущему вопросу о повалившемся заборе с соседкой Этель, посвятив ему последующие сорок минут разговора. Волк пообещал в одно из воскресений июля выбраться в Баг и все починить. То, что ему, возможно, не придется этого делать, потому как через две недели его могут убить, служило детективу некоторым утешением.

* * *

Когда Волк переступил порог отдела по раскрытию убийств и других тяжких преступлений, его встретил грохот работающей дрели. Бригада тщательно проверенных рабочих приступила к ремонту залитой водой допросной комнаты. Шагая по офису, он заметил, что на его появление коллеги реагировали двояко. Многие ободряюще ему улыбались, какой-то парень, с которым он даже не был знаком, предложил принести детективу кофе, а другой (совершенно не причастный к расследованию) доверительно прошептал: «Мы их поймаем». Но были и такие, кто видел в нем живого покойника и старательно избегал, опасаясь, как бы ядовитая рыба, лекарственный препарат или растение, которыми убийца воспользуется, чтобы разделаться с ним, не прихватили на тот свет и их самих.

– Ну наконец-то! – воскликнула Бакстер, когда он подошел к столу, который она делила с Эдмундсом. – Устроил себе приятный во всех отношениях выходной, а мы тут делай за тебя всю работу, да?

Волк шутку проигнорировал. Он лучше других знал, что враждебность была коньком Бакстер, к которому она прибегала в трудных ситуациях: в беде хамила, в состоянии замешательства демонстрировала к окружающим показную неприязнь, а если чувствовала себя сбитой с толку, впадала в агрессию. После памятного субботнего репортажа она затихла, что было для нее отнюдь не характерно, и даже не попыталась выйти с Волком на связь, хотя и была единственным человеком, с которым он не отказался бы поговорить. Женщина вела себя так, будто никогда не слышала об убийственном списке, и он был рад отнестись к ее колкости снисходительно.

– Оказывается, от этого маленького ублюдка, – она махнула рукой на сидевшего рядом Эдмундса, – иногда все же может быть какая-то польза.

Бакстер поделилась с Волком последними новостями. От поисков преступника через амброзию полыннолистную решили отказаться – эксперт выступил с потрясающим известием, что это растение можно вырастить в любой теплице страны. То же самое с цветами: букеты приобретались у торговцев по всему Лондону, а платили за них каждый раз наличными по почте.

По инициативе Эдмундса накануне они съездили в компанию «Комплит Фудс», и теперь в их распоряжении имелся исчерпывающий список сотрудников, дежуривших в ночь накануне отравления Нагиба Халида. Но что более важно, они просмотрели записи камер видеонаблюдения и обнаружили на них неизвестного, который ранним утром входил в здание. Эдмундс гордо протянул Волку флешку с видеофайлом. Вихры у него на голове были растрепаны и отчаянно нуждались в расческе.

– Во всей этой истории есть одна вещь, которая мне совсем не нравится, – произнес он.

– Может хватит, а? – жалобно запротестовала Бакстер.

– Я выяснил, что отравленные блюда были отправлены и другим адресатам. Еще три человека приняли тетродоксин, и двое из них на данный момент уже мертвы.

– А третий? – озабоченно спросил Волк.

– Обречен.

– Нам крупно повезло, что студентка Академии Святой Марии, причисляющая себя к субкультуре готов, была в отъезде, в противном случае у нас был бы еще один труп, – сказала Бакстер.

– Совершенно верно, – продолжал Эдмундс, – тут что-то не так: киллер присылает нам список из шести жертв, но при этом убивает еще троих…

– Двух с половиной, – перебила его Бакстер.

– …совершенно случайных людей и даже не берет на себя ответственность за их смерть. Серийные убийцы так себя не ведут. Здесь что-то другое.

Волк, на которого эти слова, по-видимому, произвели впечатление, повернулся к Бакстер:

– Теперь я понимаю, почему он тебе так нравится.

Эдмундс явно воодушевился.

– Да не нравится он мне.

Улыбка на лице парня тут же померкла.

– Когда она стажировалась, я полгода не разрешал ей садиться со мной за один стол, – сказал Волк Эдмундсу.

– Хватит трепаться! – перебила его Бакстер.

– По поводу ингалятора ничего не выяснили? – спросил Волк.

– Баллон запаяли вручную, никакого лекарства в нем не было, лишь химическое вещество с совершенно непроизносимым названием, – ответила Эмили. – Мы попытались его отследить, но, на нашу беду, его можно состряпать в любой школьной химической лаборатории. Так что не дергайся и дыши глубже… надеюсь, ты простишь мне этот неуместный в данной ситуации каламбур.

– Чтобы подменить ингаляторы, – перебил ее Эдмундс, – киллер должен был находиться где-то рядом. Сделать это он мог утром. Почему тогда не убил мэра сразу? Из этого можно сделать только один вывод: он не столько руководствуется местью, сколько стремится к театральным эффектам.

– Логично, – кивнул Волк.

Он немного поколебался, прежде чем заговорить на запретную тему, которой все они до этого тщательно избегали.