Два года назад трибун запретил женщинам появляться в солдатском лагере. Это было в те дни, когда легионеры впервые шли на запад — готовилась большая битва с Йездом. Но после трагедии у Марагхи безопасность стала важнее всех римских обычаев вместе взятых. А отменить однажды разрешенную привилегию не легче, чем превратить сыр обратно в молоко.

Палатка трибуна, как всегда, размещалась в самом центре, на via principalis, главной дороге лагеря, на полпути между восточными и западными воротами. У палатки сидел Мальрик. Он был страшно занят — играл с маленькой полосатой ящеркой, изловленной неподалеку. Скавр справедливо предположил, что ребенку игра нравилась куда больше, чем ящерке.

— Привет, папа, — сказал Мальрик, поднимая голову.

Воспользовавшись моментом, ящерка юркнула под камень и спряталась в песке прежде, чем мальчишка успел ее схватить. Мальрик раскрыл рот и громко заревел. Марк подхватил его и подбросил в воздух, но это не помогло: Мальрик был безутешен.

— Ящерку-у!.. Хочу ящерку-у!..

Словно в ответ на этот плач, в палатке зашелся криком Дости. Хелвис высунулась наружу. Вид у нее был недовольный.

— Что ты, скажи на милость, пла… — начала она сердито и замолчала, увидев трибуна. — Здравствуй, дорогой. Я не слышала, как ты подошел. Что у вас случилось?

Марк рассказал о беде Мальрика.

— Иди сюда, сынок, — позвала Хелвис и обняла Мальрика. — Я не могу вернуть тебе ящерку… благодарение Фосу за это, — добавила она назидательно.

Но Мальрик не слушал. Он рыдал все громче и громче.

— Может, ты хочешь сладкую сливу в меду? — продолжала Хелвис. — Или даже две?..

Мальрик призадумался. Год назад — Скавр знал это — он закричал бы: “нет! ” И продолжил бы плакать. Но мальчик почти сразу ответил: “Ладно”. После этого он принялся икать.

— Умница. — Хелвис вытерла его личико подолом юбки. — Сливы в палатке. Идем.

Повеселевший Мальрик юркнул в палатку. Хелвис вздохнула:

— А теперь я посмотрю, сумею ли успокоить Дости.

Хотя Марк и был командиром, но во время походов он не позволял себе никакой роскоши. Кроме матраса, в палатке стояли колыбелька Дости, складной стол и складной стул, сделанные из дощечек и брезента, и сундучок из темного дерева. Походный алтарь Фоса, принадлежавший Хелвис, лежал на траве вместе с маленькой шкатулкой из простой древесины — там хранились вещи и украшения Хелвис.

Хелвис открыла сундучок, нашла сладости для Мальрика. Покачала на руках Дости, напевая ему колыбельную. Скавр слушал пение Хелвис: ее низкий грудной голос звучал тихо и ласково. Ребенок постепенно успокоился и засопел.

— Ну что ж, все не так уж и плохо, — сказала она с облегчением и уложила ребенка в постель.

Скавр запалил маленькую глиняную лампу, заправленную оливковым маслом, и отметил на небольшой карте, которую носил при себе, расстояние, пройденное за день.

Хелвис начала разговор после того, как Мальрик тоже заснул.

— Мой брат говорил с тобой сегодня.

— Да? — произнес трибун без выражения. Он сделал пометку на карте, сначала по-латыни, потом, более медленно, по-видессиански.

Так. Значит, Сотэрик решил повлиять на него через жену…

— Да. — Хелвис внимательно наблюдала за ним. Ожидание, возбуждение, надежда — все эти чувства Скавр без труда читал на ее лице. — Мой брат сказал, что я могу напомнить тебе об одном обещании… которое ты дал мне в Видессе в прошлом году.

— Да? — повторил Скавр. Лицо его дрогнуло — он почти не владел собой.

Год назад… Тогда казалось, что осада Видесса вот-вот завершится полным крахом Гавра. Марк почти решил бросить обреченного императора и отправиться с намдалени в Княжество. Римлян остановил мятеж, поднятый против Сфранцезов Метрикием Зигабеном. Только это и не позволило им дезертировать…

Марк знал, что Хелвис была очень разочарована. После неожиданной для всех победы Туризина римляне остались на имперской службе.

— Да, мой брат говорил со мной. — Хелвис сжимала губы, уверенная в своей правоте. Упрямица. Теперь ее пухлый рот стал таким же жестким и узкогубым, как у ее вспыльчивого брата. — Еще до нашей встречи, Марк, я была женой солдата. Я знаю, наемник не всегда волен поступать как считает нужным… Я знаю, дела не всегда идут по плану…

Скавр дернул лицом: план принадлежал отнюдь не ему!..

— … особенно с тех пор, как на троне сидит Туризин. Слишком часто приходится делать не то, что по сердцу. Но сейчас — сейчас удача сама плывет к нам в руки! Лучшего шанса еще никогда не было.

— Какого шанса?

Ее глаза загорелись гневом.

— Ты что, притворяешься? Делаешь вид, что не понимаешь? Фальшивая игра, мой дорогой. Скоро еретик-император не сможет больше повелевать нами. Счастье повернулось к нам лицом. И мы сможем получить новую землю — как получали ее герои в древних сказаниях…

Похоже, и в ее крови кипит неутоленное желание отхватить жирный кусок видессианской земли. Жажда, сжигавшая многих намдалени.

— Я не знаю, почему ты так хочешь разорвать Империю на части, — начал Марк. — У меня голова кругом идет при одной только мысли о том, сколько лет здесь царит мир… Империя дала людям безопасность и уверенность в будущем, и это длится уже не первое поколение на обширных территориях… А вы хотите опрокинуть Империю на спину как раз в тот миг, когда она ранена. Так пантера бросается на оленя со сломанной ногой. Скажи мне, Хелвис, неужели ты действительно считаешь, что ваши намдалени принесут этим краям процветание?

— Возможно, нет, — ответила она. По крайней мере, Скавр мог восхититься ее честностью. — Клянусь Игроком, разве мы не заслужили своего шанса! Мы — мы выстрадали лучшую долю! Кровь Видесса стара, она стала холодной и жидкой. Хитростью и интригами имперцы не позволяли нам завладеть тем, что наше — по праву.

— По праву? По какому праву?

Она шагнула вперед. Ее рука метнулась к нему. Марк инстинктивно прикрыл лицо от удара. Но Хелвис тянулась к рукояти его меча.

— По праву вот этого! — сказала она яростно.

— Обычный довод йездов, — заметил Марк.

Она отдернула пальцы от меча, словно оружие обожгло ее. Марк отвел меч в сторону — ему не хотелось, чтобы кто-нибудь, кроме него самого, касался этого клинка.

— Кстати, о йездах. А как ты думаешь разобраться с ними в этом вашем Новом Намдалене?

Перед мысленным взором Марка мгновенно пронеслись картины опустошительных, бессмысленных войн: намдалени против йездов, видессиане против кочевников, двое против одного, союзы, предательства, атаки, стычки, западни… несчастные, ни в чем не повинные крестьяне и горожане — жители западных территорий, — втоптанные в пыль железными копытами бесчисленных армий…

Марк содрогнулся. На миг он представил себе Авшара — тот смотрел бы на потоки крови и смеялся бы от ледяного наслаждения…