– Что вы делаете? – прошептала девушка.

– Забирайтесь под кровать!

– Мне кажется, нам лучше… – Эмма указала на высокий шкаф.

– Под кровать, черт возьми!

И хотя Себастьян говорил шепотом, сам тон его голоса заставил Эмму подпрыгнуть.

– Представить не могу, почему же я вас раньше не заметил, – голос Рэдберна звучал так, как будто он был рядом со спальней.

Эндовер встал на колени и толкнул Эмму перед собой.

– Спорить будете потом, – прошипел он. Девушка еще раз посмотрела на него, прежде чем забраться под покрывало. Она приподняла ткань, расшитую золотыми драконами, и быстро заползла под кровать, вслед за ней заполз Эндовер. Когда Эмма остановилась, он толкнул ее кулаком, заставляя двигаться вглубь. Эмма проползла несколько дюймов и застыла. Звук открывающейся двери заставил ее окаменеть. То же произошло и с маркизом, который неподвижно лежал в нескольких дюймах от Эммы.

– Предпочитаю свою собственную постель. В чистоте постельного белья у Гаэтана нельзя быть уверенным, – сказал Рэдберн.

Покрывало не пропускало большую часть лунного света, наполнявшего комнату. Под кроватью была абсолютная темнота, поэтому Эмме пришлось пользоваться иными органами чувств, нежели зрение, для исследования обстановки. Она прекрасно знала, что рядом лежит маркиз. И хотя он не прикасался к ней, девушка чувствовала, как тепло его тела охватывало ее с головы до пят.

– Вам нравится это платье? – спрашивал Рэдберн женщину. – Я думаю, что оно смотрится на вас гораздо лучше, чем то, темно-красное, что было на вас прежде.

Он привел в спальню женщину. Этого предположения было бы достаточно для того, чтобы Эмма в ужасе выбежала из комнаты.

– Оно милое.

Раздался глухой звук стекла, ударяющегося о металл.

– Мне нужно было принять более активное участие в выборе костюмов для девушек. У Вулгрова такой ужасный вкус, – произнес Рэдберн.

Запах серы ударил Эмме в ноздри. Через мгновение свет блеснул под кроватью. Желтый отблеск свечи упал на черный блестящий ботинок Рэдберна. Эмма попыталась отползти подальше от этого света и ботинка. Но движение заставило ее покраснеть, так как рядом был Эндовер. Через плотный серый хлопок своего платья она могла ощущать, как длинные ноги маркиза прижимаются к ее ногам. Эмма поняла, что должна отодвинуться от него. Но он был таким крепким, горячим и сильным, что ей не хотелось прерывать контакт тел. Пусть он соблюдает приличия, если ему это нужно.

Но, вместо того чтобы отодвинуть Эмму, маркиз положил руку на ее плечо. Таким жестом он успокаивал девушку, которая дрожала. Себастьяну непонятным образом удавалось успокаивать Эмму и пугать ее одновременно. Она знала, что в романах смятение героинь притягивало мужчин.

– Мне так хочется узнать, на что же вы претендовали, когда отвечали на объявление. Вы искали место гувернантки или компаньонки у богатой леди? – послышался голос Рэдберна.

– Неважно.

Объявление?! Несмотря на смятение, Эмма поняла, что речь идет о чем-то странном.

– Нет, важно, – Рэдберн отошел от кровати. Эмма следила за ним из-под покрывала, видела его ботинки и икры. Он подошел прямо к шкафу. – Но мне все еще хочется знать.

– Ну, место гувернантки.

– Сомневаюсь, что вы найдете такое место, дорогая. Вы слишком молоды и слишком красивы. А это не нравится мамочкам.

Эмма прикусила нижнюю губу, когда осознала, что могло бы произойти с ней, спрячься она в шкафу.

– Вероятно, вы девушка из порядочной семьи. Что же заставило вас отозваться на объявление о том, что требуется гувернантка?

– Мой отец считал, что лучший способ решить финансовые проблемы – пустить пулю в лоб. Я слишком горда, чтобы пойти жить к кому-либо из родственников.

– Интересно, что бы сказал ваш папенька, если бы видел вас сейчас?

Женщина не ответила. Эмма не могла избавиться от мысли, что бедняжка здесь не по своей воле. Она все еще предполагала, что девушка проститутка. Эмма всегда сомневалась в том, что женщинам приходится заниматься этим добровольно.

– Сбрасывай одежду, Ариэль, – приказал Рэдберн. В его голосе звучали интонации хозяина, который отдает приказание рабу. Через несколько мгновений после того как прозвучал приказ, бледно-голубая ткань упала к ногам Ариэль. Вслед за ней сползла белая хлопковая рубашка. Руки Эммы сжались в кулаки. Она надеялась, что девушку пожалеют.

Эмма крепко зажмурилась. Эндовер был неподвижен, словно статуя. Но мрамор не мог быть столь теплым.

– Если бы вы стали гувернанткой, то никогда бы не познали этого. Ну-ка скажите, вам понравилось?

– Мне нравится, – Ариэль произнесла эти слова как заученную фразу.

Чувства боролись с рассудком Эммы. Похоже, они сговорились. Девушка вспоминала, как Эндовер касался рукой ее груди; вспоминала прикосновение его губ, его длинные ноги, сплетавшиеся с ее ногами.

– Такая красивая женщина, как вы, не должна тратить свое время на семью. Вы мне подходите.

– Я надеялась, что мне кто-то поможет. Теперь я знаю, что мне нет места среди порядочных людей.

Помочь ей? Кровь застыла в жилах Эммы от тех мыслей, которые навеяли ей слова женщины.

– Если бы вы стали гувернанткой, – продолжал Рэдберн, – то проводили бы свои дни среди маменькиных сынков, а вечерами делали бы черную работу.

– Нет. У меня была бы возможность самой выбирать, как мне жить.

– Все женщины одинаковы. Вы жалуетесь на то, что вас лишили свободы, – Рэдберн засмеялся, словно Люцифер при виде новоприбывшего грешника. – В действительности у вас никогда не было такой роскоши, как возможность выбирать самой. Только богатство и положение в обществе дают такую возможность. Без них вы просто пешка в игре под названием жизнь.

У Эммы кровь стыла в жилах от подозрений. Она слышала, как Рэдберн приказал женщине вылезти из постели и одеться. Прошло несколько минут, свет потушили. Эмма и маркиз были в темноте. Дверь закрылась, и Эмма осталась одна с Эндовером и своим страхом. Маркиз и девушка подождали несколько минут в тишине, затем Эндовер оставил Эмму под кроватью, и удостоверился, что можно покинуть логово Люцифера. Хотя Эндовер отсутствовал всего лишь мгновение, оно показалось Эмме вечностью. Маркиз вернулся, чтобы уверить девушку в том, что можно спокойно уйти.

Себастьян взял Эмму за руку, помогая ей вылезти из-под кровати. Эмма ожидала, что он прочитает ей нотацию. Показать девушке, насколько она глупа и безрассудна в эту ночь, – это в стиле маркиза Эндовера. Вместо этого он взял ее под руку и быстро повел прочь из этого дома, будто знал, в каком смятении была ее душа. Туман пополз по улицам города. Фонари, горевшие возле дома Рэдберна, окрашивали его в желтый цвет.

На углу их ожидала большая карета. Когда маркиз и Эмма подошли, как из-под земли появился лакей. Он открыл дверь кареты и опустил нижнюю ступеньку. Эндовер помог своей спутнице забраться в карету, а затем забрался сам. «Сейчас он будет читать нотацию», – подумала Эмма, наблюдая за тем, как маркиз устраивался на кожаных подушках напротив нее. Золотистый свет от лампы падал на лицо Себастьяна, выдавая всю его мимику. Он изучал Эмму. Возможно, в его взгляде не было восхищения, как бы ни хотелось этого мисс Уэйкфилд.