на меня посмотрел и говорит: «У нас летом хорошо». Мы приехали летом, я подошел к нему, встал на колени и говорю: «Батюшка, я же разбойник». Он посмотрел на меня и произнес: «Это в прошлом, больше никогда такого не будет».

Потерянный брат и крещение семьи

Нонна Кабулова

Я пришла в Рыльск через скорбь: у меня два брата двойняшки, один из них пропал без вести. А сейчас уже двадцать лет прошло, и его нет.

Пришла ко мне жена брата и попросила денег на поездку к отцу Ипполиту в Рыльский монастырь. Им Алан Хамицаев про батюшку рассказал. И первые они к нему поехали. Потом, буквально через месяц, я поехала.

По телефону рассказали Григорию Пенкновичу про ситуацию, чтобы он у батюшки спросил как быть. Тогда батюшка сказал:

«У вас очень сложный регион…». И такая какая-то надежда была, что мы найдем его. У меня, честно говоря, и сейчас эта надежда есть, что когда-то все-таки… Я его жду постоянно. И приезжая туда, когда я спросила батюшку о нем, он сказал: «Молись как за живого». И это вот «как за живого», оно меня тогда как-то… покоробило. И я думаю: «Что я сюда приехала? Зачем я приехала?» Этот… Нарыдалась. Успокоилась. И думаю: «Ладно, я приехала. Поживу, помолюсь, побуду здесь. И тогда уже, как бы, какой-то… Еще раз подойду и еще раз все спрошу. Что значит “как за живого?” И так далее».

А я не была тогда воцерковленной. Из семьи я покрестилась первая. Потом уже, когда я приехала, батюшка сказал: «Креститься родителям и венчаться родителям». Они это сделали. А моего брата я ощущаю как жертву за нашу некрещеную семью. Если бы не пропал он, наша семья никогда бы не пришла, вот в полном составе и покрестились, и повенчались.

Пока я была в монастыре, со мной случались всякие чудеса. За мое непослушание вразумления. Вот сказали не ходить на речку, а я же свободная, как все кавказцы непокорная, и чуть не утонула. Я пошла с подругой, она начала тонуть, я ее пыталась вытащить, и вот она меня за собой тянет. Я вот смотрю через эту мутную воду, смотрю вот так вот на солнце, я понимаю, что я молю, чтобы я вот это солнце еще раз увидела когда-то. И вот я ее как-то с себя как-то скинула, глотнула воздуха, потом еще раз нырнула за ней.

Я поняла, что это за непослушание наше.

Помню день, когда души коснулась благодать. Мы шли с луга. Такая радость. Ты любишь весь мир. Вот каждую букашечку, каждую таракашечку… А потом, когда возвращаешься с свой обычный мир, то воспоминание об этой благодати тебя поднимает уставшего, даже в воскресенье, с твоей кровати, и душа говорит: «Мне там хорошо. Тебе здесь хорошо, телу, а мне там хорошо. Мне нужно туда попасть. Мне нужно в храм».

Вразумление двух сыновей

Наталья Ивашкевич

Шел конец девяностых годов, одному сыну было восемнадцать, другому — пятнадцать, мужу — сорок девять. Его хватил инсульт, остался без работы. Я работала бухгалтером — и мое предприятие закрывают, работы нет. Хорошо, что был небольшой запас денег, можно было первое время как-то протянуть. И узнаю, что детей моих в оборот начали брать во дворе: в те годы у многих это случалось. Все, что было в перестройку, коснулось моих детей, моей семьи.

Я без работы, хожу в храм каждый день. Утром, вечером. Пост был как раз. Мне свечница советует в храме: «Сходи к нашему бухгалтеру Азе Георгиевне, она ездит к батюшке Ипполиту». Я нашла ее, встала перед ней на колени. Она говорит: «Сходи к Грише Пенкновичу». Ну я подошла к Грише, говорю: «Гриша, помоги». Он говорит: «Вот тебе фотокарточка батюшки Ипполита, обращайся к нему, разговаривай с ним, он тебе поможет».

Я прошу у батюшки работу — и устраиваюсь на большое предприятие главным бухгалтером. Устраиваюсь, прорабатываю месяц и понимаю, что с детьми нужно что-то делать. А муж после инсульта только-только отошел, речь несвязная. Я ему говорю: «Я оставлю работу и с сыном поеду в Рыльск». Он говорит: «Нет». А до этого креститься не хотел. И говорит: «Я поеду». Я говорю: «Как ты поедешь, если ты некрещеный?». А он говорит: «Я покрещусь».

Мы его сегодня крестим, вечером берет билет и уезжает с младшим сыном в Рыльск. Мы передаем там подарки, деньги. Стараемся поддержать, помочь. И ровно через месяц у меня умирает папа. Сегодня умер папа, а завтра приезжает мой муж. Батюшка ему говорил: «Езжай домой. Тебе надо ехать домой. Сына оставляй здесь, а сам езжай».

Муж сказал, что сложно в монастыре жить, он был невоцерковленный. «Наташа, что там? Там что-то лечат, что-то помогает. Там батюшка хороший. Работаем».

Проходит время — у меня старший сын вообще ушел из дома.

Я пишу письмо младшему сыну, делюсь: дедушка умер, Сережа из дома ушел. И тут через какое-то время мой сын младший приезжает.

Приехал весь в коросте, был на сельскохозяйственных работах и подцепил. «Мам, меня батюшка прислал за Сережей». Я говорю: «Ну хорошо. Давай подлечим тебя». Мы его подлечили. И он берет старшего сына, и они уезжают туда. Проходит время… душа же болит. Надо ехать.

2000 год. Рождество, и я отпросилась на два дня и думаю: «Поеду в Рыльск на Новый год к батюшке Ипполиту». В поезде никого. Нас четыре человека всего в поезде было. Приезжаем в Рыльск. Дети встречают. Я подхожу к монастырю, и знаете, накатила благодать, перед монастырем на улице становлюсь на колени. Становлюсь: «Господи, я знаю, теперь все у меня будет хорошо».

И на службе в храме вижу батюшку Ипполита. Я же по фотографии его знала, просила его, обращалась. И я тут вскакиваю и бегу к нему… И я бегу к нему, падаю на колени, хватаю его за ноги и кричу: «Батюшка Ипполит, я же к тебе ехала. Я знала, что ты мне поможешь, мне некому помочь. Только ты один мне поможешь». Вот так кричу. Он мне говорит: «Матушка, вставай. Вставай». Так ласково это сказал: «Вставай. Вставай. Сейчас пойдем на трапезу, потом молебен о недужных, потом пообщаемся».

Я не встала, ползла к алтарю и кричала:

«Господи, благодарю тебя. Спасибо за все». Девочки подошли, говорят мне: «Наташа, вставай. Пойдем потрапезуем». Как я шла, даже не представляю.

Потом батюшка начинает вести прием. Я подхожу к нему, становлюсь на