и монтерского ножа у него ничего и не имелось, да и какой смысл протестовать – трое, с оружием, застрелят сгоряча.

— Вот часы и эта… финка! – доложил ефрейтор.

— Откуда финка? – не выдержал Янис. – Еще «шашкой» назовите. Это же нож для электрики.

— Спокойно, разберемся. Часы-то иностранного производства, дорогие. Не отсюда ли прихватил? – младший лейтенант распахнул дверь и крикнул: – Товарищи, есть кто на месте?

Изнутри, понятно, не ответили.

— Убил часовщика! Зарезал! – ахнул третий боец. – То-то рожа такая нервная, бледная.

— На свою харю посмотри! – обиделся Янис. – Мои это часы. Трофейные. Но после морской воды испортились и встали.

— Что, сам с немца снял? А ведь это мародерство, товарищ краснофлотец, – усмехнулся младший лейтенант, особо нажимая на «товарищ». – И где ж вы этак славно воевали?

— В Лиепае. Мы мотоциклистов немецких постреляли, вот и…

— В Лиепае, так-так… Опытный фронтовик, значит? Борец с мотоциклетками врага? – младший лейтенант не очень ловко, но быстро расстегнул кобуру «нагана» — А ну, лицом к стене, руки вверх! Зайцев, магазин живо проверь.

— Да что такое, товарищ младший лейтенант? – спросил Янис, чувствуя, как его хватают за шиворот и поворачивают к стене. – У меня ведь все документы, увольнительная – всё в порядке.

— Отличные документы. Просто образцовые, – язвительно подтвердил младший лейтенант. – Краснофлотская книжка выдана в сентябре, а ты, значит, уже в июне мотоциклистов вовсю бил? Очень было складно, да прокололись здесь твои фашистские хозяева!

— Да справка у вас в руках. В рабочем отряде я числился, потому и оформили призыв поздно.

— Фальшивками запасся, но неубедительно, нет… – начальник патруля всё же развернул замусоленную справку.

— Да он специально вас путает – вынес приговор ефрейтор, вернувшийся из магазина. – Опытный диверсант. Порядок такой в магазинчике, словно и не было ничего. Говори, куда тела спрятал, фашистская морда? Товарищ младший лейтенант, давайте его во двор отведем, да к стене поставим. По закону военного времени!

— Постой, Зайцев, тут спешить нельзя, – младший лейтенант пытался вникнуть в суть справок. – Что-то очень запутанно даже для фашистского хитроумия. Еще и фамилия у него не та, что официально, вот на последней странице заверено. Тут «Вира», там «Виру» – это что за перевертыш?

— Это, товарищ младший лейтенант, мне неизменно очень спешащие товарищи попадаются, вроде вашего ефрейтора. То фамилию переврут, то вообще к стенке ставят…

— Ты тут не выкручивайся! – прикрикнул начальник патруля. – Всё проверим, не выскользнешь. Ведем задержанного в комендатуру. Да не упирайте вы штыки в гада, он еще все рассказать должен.

Вели задержанного со снятым ремнем и руками за спиной прямо по Невскому проспекту, и такого стыда повидавший виды краснофлотец Выру еще не испытывал. Прям хуже штыков были взгляды прохожих. А еще в комендатуре прижмут, там тоже очень запросто разбираться не станут.

Но жизнь в военное время – она вообще непредсказуемая. Не успели завести внутрь просторного вестибюля, как майор, идущий навстречу от окошечка дежурного по комендатуре, вгляделся и гаркнул:

— Ян? Механик? С "Кара-Богаза"? Что натворил-то?

— Э? – товарищ Выру порядком оторопел от внезапной собственной узнаваемости.

— Не узнаешь? – громогласный майор захохотал. – Это верно, тогда я без галифе и ремней был.

По голосу Янис и узнал – точно, тогда майор не особо майором выглядел: босой, в майке и в матросских рабочих брюках. Но командовал на палубе по упреждению ведения винтовочного огня весьма зычно.

Хорошо, когда есть знакомые майоры, с которыми трижды на одном судне пожары тушили. Разобрались с дежурным по комендатуре мигом, потом еще майор до Поцелуева моста на своей «эмке» подбросил. По пути вспомнили страшные часы на погибающем транспорте, майор качал головой:

— Вот молодец товарищ Михнев, взял дело в свои руки. Что значит опытный морской капитан, пусть и в отставке! А ведь очень просто мы могли себя погубить. Паника – страшная вещь. Ну, потом-то мы и сами не сплоховали. Период времени ныне сложный, но справимся. Слушай, а как ты документы там в порядке сохранил? У меня партбилет, удостоверение – в них всё расплылось, а частично намертво склеилось. В штабе сушили, проглаживали, да все равно…

— Неудобно рассказывать, но тут такое дело… Мы в Лиепае трофеи взяли, у убитых немцев презервативы нашлись. Нам-то не до «этого самого» было, а командир говорит «зря не бросайте, отличная водостойкая упаковка». Друг мой резинки сохранил, перед уходом упаковали документы, в трусах закрепили. Вообще не промокли, отличная резина.

— Ого, гондонами, значит, спаслись? А что, дельный совет, нужно брать на вооружение, – коротко хохотнул майор. – Хотя тонуть я больше не собираюсь, самое распроклятое это дело.

Вернулся Янис в батальон утомленный и опять в противоречивом настроении – даже непонятно было: повезло сегодня или наоборот? Видимо, повезло, поскольку могли сгоряча и расстрелять. Тревожно в городе, не лучшее время трофейные часы чинить. Нет, здорово повезло.

В бога Янис особо никогда не верил, ходили с отцом и братьями в церковь, но туда все ходят, это к вере прямого отношения не имеет. Бабушка говорила - «Бог с человеком не в церкви, а в тишине разговаривает», может оно и так, кто его знает. А вот сейчас подумалось – может, есть что-то этакое? Не божественное, а просто помогающее? В Лиепае не убило, вытащили, эвакуировали, прооперировали, и потом не убило, не утонул, под бомбу не попал, на мине не взорвался. И сегодня разобрались. И Серый к своим из-за фронта благополучно вышел, пулю поймал, но не смертельную. Может, прикрывает кто-то остатки славной группы «Линда»? Может, сама Линда с Васильком, и следят откуда-то Оттуда за своими, помогают?

Мысль была, конечно, очень сказочная. Но ведь не такая уж и плохая, э?

Самое смешное, что проклятые часы пошли. Видимо от тряски, или угрозы расстрела, но исправно затикали. Вот же гадский механизм, прямо сплошная насмешка, а не прибор точного времени.

***

Два пулемета пулеметному взводу наконец доставили. По рассмотрению оказалось: совсем новые «максимы», в загустевшей смазке, но почему-то старого образца, с неудобным заливом воды. Прилагались к ним вместо стандартного колесного станка ранее невиданные бойцами невысокие станки-треноги.

Пулеметчики снимали с оружия смазку, Витька гадал, на каком стратегическом складе хранилось оружие и отчего его так долго не выдавали