Каролина расстроилась. Ей предстояло самой спасти себя от полного краха. То есть уехать подальше от Рудольфа и попытаться излечиться от несчастной любви. Этот роман не имел будущего. Во-первых, потому что не был основан на взаимном чувстве. Во-вторых, в нем явно присутствовал какой-то обман. Какой, Каролина не могла понять, но знала, что сердце ее не подводит.

Завтра утром я уезжаю, твердо решила она. Только бы пережить эту ночь!

Рудольф крепко сжимал в руке телефонную трубку, слушая Уоллеса, посвящающего его в то, что удалось узнать в ходе дальнейшего расследования.

В деле наметился опасный поворот. Оказывается, в агентство Аллесандро Бастиани сегодня утром приходили двое каких-то мужчин, возможно, моряки, работающие на Олдриджа. Эти типы стали задавать служащему в приемной разные вопросы. Например, они хотели знать, где находится Бастиани и когда он встречается с Олдриджем. Не получив ответа, они зверски избили беднягу. Испугавшись до смерти, тот рассказал им о том, что вчера утром к Бастиани приходила какая-то девушка с посылкой от Олдриджа. Полицейские отправились в отель, где остановилась Каролина, и побеседовали с администраторшей. Та сообщила им, что Каролина Макфейл уехала вчера вечером с мистером Бауэром, а через пару часов позвонила и распорядилась прислать ей вещи. А еще, что сегодня кто-то просил позвать к телефону личного секретаря мистера Олдриджа.

— Вероятно, те два типа, что приходили в контору Бастиани, знают обо всем. И о том, что Каролина Макфейл улетела с тобой, и о твоем участии в расследовании.

— Проклятье! — выругался Рудольф. В его практике давно не встречалось столь запутанных историй.

Побеседовав с Уоллесом, он сделал несколько важных звонков: переговорил о положении дел с местной полицией, затем кое с кем из подчиненных. Отдал ряд важных распоряжений, предпринимая необходимые меры безопасности. И вышел из кабинета, мрачный как грозовая туча.

Он приказал своим людям оцепить дом. Но сегодняшний праздник, отмечавшийся с размахом, был в самом разгаре. В банкетном зале уже наверняка присутствовало сотни полторы человек. Вместе с толпой в дом мог с легкостью проникнуть злоумышленник…

Рудольф страстно желал поскорее увезти отсюда Каролину.

Каролина поставила на подоконник опустошенный бокал и огляделась по сторонам. Из толпы по направлению к ней двинулся молодой человек. Торштен, сын Генриха и Хильды, вспомнила она и заулыбалась.

— Красавица Каролина! — воскликнул Торштен. — Одна! Глазам своим не верю!

— Здравствуй, Торштен. Очень рада, что встретила тебя. Я никого здесь не знаю.

Музыканты заиграли медленную мелодию.

— Потанцуем? — спросил он.

Каролина радостно кивнула.

Двоюродный брат Рудольфа явно заигрывал с ней, но она была этому даже рада.

— Ты не помнишь меня? — спросил Торштен, когда они присоединились к танцующим. — Однажды я гостил у Отто и Эрны летом. Как раз и ты была здесь.

Каролина покачала головой.

— К сожалению, не помню, — ответила она.

— Не удивительно! — Торштен добродушно усмехнулся. — Мне тогда было всего двенадцать. Увидев тебя впервые, я тут же потерял голову, честное слово! Но ты в свои шестнадцать лет смотрела только на одного представителя противоположного пола, сына плотника по имени Томас.

Каролина изумленно вскинула бровь.

— Неужели это было так заметно?

— Возможно, только мне, — успокоил ее Торштен.

Когда танец закончился, он повел ее к шумной компании молодых людей. Спустя некоторое время Каролина уже свободно общалась со всеми.

Примерно через час, потанцевав с очередным из своих новых знакомых, она хотела вновь присоединиться к компании, но была остановлена чьей-то твердой рукой.

— Развлекаешься, Кэрри? — послышался у нее из-за спины недовольный голос Рудольфа. — Не теряешь времени даром? Молоденькие тебе тоже нравятся?

Каролина вырвала руку из его цепкой клешни. Язвительные слова прошлись по сердцу острым лезвием, но она сумела достойно отреагировать на это издевательство.

— Естественно, развлекаюсь! Чем еще заниматься на вечеринке? Может, ты подумал, что я вдавлюсь в стенку и не посмею двинуться с места до тех пор, пока твое величество не соблаговолит появиться? Что ж, ты глубоко ошибся!

Губы Рудольфа искривила злая ухмылка.

— Понимаю, что ошибся. Такие, как ты, не теряются ни при каких обстоятельствах. — Он буравил ее взглядом. — Приятно тебе было, когда тот юнец лапал твою спинку? Или предпочитаешь стариковские ласки? Олдриджа, например? Не спроста ведь вы поселились с ним в одном номере…

Когда он произносил последнюю фразу, музыка неожиданно смолкла. В зале воцарилась напряженная тишина.

В первую секунду Каролиной овладела паника, но она смогла мгновенно взять себя в руки. В конце концов никто уже не мог ничего изменить.

Музыканты вновь заиграли.

С каменным лицом Каролина зашагала прочь от Рудольфа. В ее душе творилось нечто невообразимое.

— Кэрри, подожди… — Он тут же нагнал ее и, схватив за плечо, остановил.

Она резко дернулась, высвобождаясь, и прошипела:

— Что тебе нужно, самовлюбленная свинья? Кретин, пекущийся лишь о своих нуждах!

Рудольф остолбенел. Лишь в следующее мгновение Каролина осознала, что перегнула палку.

— Хочешь опозорить меня перед всей родней? — прорычал он.

— До твоей родни мне нет дела! — выпалила Каролина. — И до тебя тоже! Завтра утром я уезжаю!

С того самого момента, как он увидел Каролину, кружащую в танце с каким-то сопляком, Рудольф пребывал в ярости. Тем не менее голова его работала трезво и четко. Поэтому, услышав последнюю реплику Каролины, он возликовал: она подала ему блестящую идею. В Ваттенсе у него был небольшой домик, доставшийся ему по наследству от покойной бабушки. Идеальное место для укрытия Каролины от опасности.

Он обнял ее, привлек к себе, наклонил голову и прошептал ей на ухо:

— Уезжаешь? Что ж, отлично. Я провожу тебя. Если хочешь, даже помогу упаковать вещи. А сейчас давай потанцуем, как сделали бы друзья. А то гости вообразят себе, невесть что.

Как ни в чем не бывало он повел ее в танце, легко и плавно.

Обида, чувство стыда, унижение сдавливали Каролине сердце. Она танцевала с Рудольфом и не могла поверить в то, что случившаяся между ними ссора произошла наяву, а не во сне.

Он же, казалось, ни капли не переживал. Его лицо не выражало ни отчаяния, ни тревоги, ни раскаяния, оно было спокойным и непробиваемым.

Когда музыка смолкла, Каролина вновь попыталась сбежать.

— Не спеши, — остановил ее Рудольф, крепко хватая за руку. — Веди себя прилично, не привлекай к нам всеобщего внимания. Ты и так уже натворила дел! Осрамила меня перед всеми.