Рэндалл попытался воскликнуть, что он пообещает ради ее спасения все, что угодно, но голос, как и раньше, изменил ему. Стоулз явно решил сначала заслушать Синтию. Она отрицательно покачала головой:

– Он поступит так, как считает нужным.

Стоулз улыбнулся.

– Отлично, – сказал он. – Именно такого ответа я и ждал. А вы, мистер Рэндалл? Вы нам обещаете?

Он хотел сказать «да», но Синтия глазами сигналила ему: «нет». По выражению ее лица Рэндалл понял, что говорить она снова не в состоянии.

Но по ее глазам он мог ясно прочитать, как по губам: «Это просто трюк, Умник. Ничего не обещай!»

Он молчал.

Фиппс ткнул ему пальцем в глаз.

– Отвечай, когда тебя спрашивают!

Рэндалл заморгал поврежденным глазом, чтобы по-прежнему видеть Синтию, и, увидев, что на лице ее одобрительное выражение, продолжал молчать.

Наконец Стоулз сказал:

– Ничего страшного, джентльмены, давайте продолжим!

Принтемпс сунул пузырек Синтии под нос и подержал у ее левой ноздри.

– Давай! – велел он. Кто-то еще резко нажал на ее нижние ребра так, что дыхание ее прервалось. Она застонала.

– Тедди! – сказала она. – Они разрывают меня на ча…

Процесс повторился. Только на сей раз пузырек был поднесен к другой ноздре. Рэндалл почувствовал, как ее рука в его руке медленно разжимается. Принтемпс убрал пузырек, зажимая горлышко большим пальцем.

– Давайте воск, – бросил он. Запечатав пузырек, он передал его Фиппсу.

Стоулз ткнул пальцем в большое зеркало.

– Верните их назад! – велел он.

Фиппс лично наблюдал за переправкой Синтии сквозь зеркало, затем повернулся к Стоулзу.

– А мы не можем сделать ему что-нибудь, чтобы он запомнил нас? – спросил он.

– Как угодно, – равнодушно отозвался Стоулз, вставая, – только постарайтесь не оставлять следов.

– Отлично! – улыбнулся Фиппс и наотмашь ударил Рэндалла по лицу, да так, что у того зашатались зубы. – Мы будем крайне осторожны!

Большую часть времени он пребывал в сознании, хотя раз или два отключался, но только с тем, чтобы прийти в себя от еще более сильной боли. Фиппсу, видимо, удалось разработать какой-то свой новый способ мучить человека, и через какое-то время Рэндалл перестал понимать, что происходит.

Он находился в небольшой комнатке, полностью зеркальной – все четыре стены и потолок. Его отражения бесконечно повторялись во всех направлениях, и каждое отражение было им самим; причем отражения явно ненавидели его, но деться от них было некуда. «Дай ему еще разок!» – кричали они – кричал он сам – и ударил себя крепко сжатым кулаком в зубы. Они он? – захихикали.

Они надвигались на него, а он не мог от них убежать. Мышцы не слушались его, хотя он изо всех сил пытался их напрячь. А все потому, что он был прикован наручниками – прикован к тренажеру. Глаза у него тоже были завязаны, а наручники мешали снять повязку. Но он во что бы то ни стало должен был держаться – Синтия находилась на самой вершине, и он должен был до нее добраться.

Вот только у тренажера с бегущей дорожкой нет никакой вершины.

Он страшно устал, но каждый раз, когда он замедлял бег, они били его. И ему приходилось считать шаги, в противном случае вся процедура теряла смысл, – десять тысяч девяносто один, десять тысяч девяносто два, вверх-вниз, вверх-вниз, – если он только мог видеть, куда направляется.

Он споткнулся, кто-то ударил его по затылку, и он рухнул лицом вниз.

Проснувшись, Рэндалл почувствовал, что лицом упирается во что-то твердое, бугристое и прохладное. Он попытался отодвинуться, но понял, что тело не слушается его. Он не мог пошевелить ногами – но в сумеречном свете наконец разглядел, что во сне запутался лодыжками в простыне.

Твердым холодным предметом оказалась батарея парового отопления, лицом в которую он упирался. Сознание медленно возвращалось: он находился в собственной спальне. Должно быть, он вставал во сне – такого с ним не случалось с самого детства. Встал, не просыпаясь, споткнулся и упал головой на батарею. Должно быть, ударившись, он потерял сознание – счастье еще, что не убился.

Рэндалл начал приходить в себя, с трудом поднялся на ноги и тут заметил в спальне незнакомую вещь – большое новое зеркало. Тут же на него нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Он бросился к постели.

– Синтия!

Она оказалась на привычном месте, с виду целая и невредимая. Правда, когда он окликнул ее, Синтия не проснулась. Рэндалл даже обрадовался этому – ему не хотелось ее пугать. Он на цыпочках отправился в ванную комнату, прикрыл за собой дверь и только тогда зажег свет.

«Ну и видок!» – сказал себе Рэндалл, посмотревшись в зеркало. Ночью из носа явно текла кровь, потом кровотечение прекратилось и она засохла на лице. Засохшей кровью была перепачкана и пижамная куртка. Кроме того, очевидно, он лежал в крови левой стороной лица, что придавало ему куда более страшный вид, чем было на самом деле, подумал он, умываясь.

На самом деле, кроме разбитого носа, других повреждений вроде бы не обнаружилось. Впрочем, нет! Ого! Вся правая половина тела онемела и болела – скорее всего, он упал на правый бок. «Интересно, – подумал Рэндалл, – сколько же я пролежал без сознания?»

Он снял пижамную куртку, потом решил, что сейчас – в таком состоянии – не стоит пытаться отстирать ее, скомкал ее и запихал за унитаз. Ему не хотелось, чтобы Синтия ее увидела до тех пор, пока он не сумеет все ей как следует объяснить.

«Господи, Тедди! Что с тобой случилось?»

«Ничего, милая, просто споткнулся о батарею».

Правда, звучало все это даже глупее, чем если бы он соврал, что налетел лицом на дверь.

Голова у него все еще кружилась – куда сильнее, чем ему показалось поначалу, – и, даже запихивая куртку, он едва не рухнул на пол, так что пришлось ухватиться за бачок унитаза. В голове громко бухало – будто били в барабаны офицеры Армии Спасения. Он открыл шкафчик с лекарствами, нашел аспирин, принял три таблетки, потом задумчиво посмотрел на упаковку амитала, купленную Синтией несколько месяцев назад. До сих пор у него не возникало потребности в подобного рода средствах, поскольку он никогда не страдал расстройствами сна – но сейчас ситуация была чрезвычайной. Две ночи подряд ему снились кошмары – а тут еще дурацкая прогулка во сне, во время которой он едва не свернул себе шею.

Он проглотил одну капсулу, думая при этом, что малышка права и небольшой отпуск им совсем бы не повредил. Лично он чувствовал себя совершенно вымотанным.

Не зажигая света в спальне, найти чистую пижаму было очень трудно; он юркнул под одеяло, несколько мгновений подождал, не шевельнется ли Синтия, потом закрыл глаза и попытался расслабиться. Через несколько минут лекарства начали действовать, головная боль ослабла, и вскоре Рэндалл уже крепко спал.