Внезапно одна из матушек, разглядевшая мои православные серебряные кольца с молитвами, произносит:

— А вы не хотите посмотреть кольцо Святого Георгия Победоносца? Оно у нас в одном экземпляре…

В понедельник, 25 июня, мне приходит автоматическое уведомление от сайта поиска работы, о том, что Воланд смотрел моё резюме накануне, 24 июня.

Я не верю своим глазам… Я не говорила и не писала ему о происшедшем. Я размещу рассказ об аварии в дневнике на сайте гораздо позже… Неужели он почувствовал, что невидимый обычному глазу энергетический мостик между нами висит на волоске? Или какая-то часть в нём, в его Подсознании, о которой он совершенно не подозревает на уровне Сознания, испугалась, что в этой жизни он так и не успеет сыграть предписанной ему свыше роли в моей судьбе?

КТО ТЫ?

«К какому такому значимому событию в моей жизни ты относишься? Что там в этом сценарии прописано такого, что меня не пускают заглянуть в него наперёд и не дают возможности повторно попасть в самый загадочный «венецианский» сон, чтобы понять: ты ли тот Человек в Чёрном, который хоронит меня, или нет…» — задумываюсь я и не нахожу ответа.

Он звонит через месяц.

— Привет, Алиса…

Я стёрла его номер из памяти телефона, но его Голос невозможно стереть, уничтожить, забыть…

Я молчу… Зачем ты звонишь мне?.. Прочитал, наконец-то, что я написала про аварию в дневнике?..

Он думает, что я его не узнала, и добавляет:

— Это Воланд…

Я улыбаюсь. Я очень рада тебя слышать. Я соскучилась. Я хочу тебя увидеть, рассказать всё то, что по фрагментам пытаюсь сложить в одну картину уже на протяжении нескольких лет, подарить тебе — наконец-то! — икону Святого Георгия. Может быть, ты сам расскажешь мне при встрече, что вас обоих связывает?

Я выхожу из здания СП и поворачиваю направо к ЦДЛ, чтобы нам не мешали говорить.

Внезапно он спрашивает так же резко, цинично, быстро-быстро жонглируя словами, будто ножами, которые вот-вот вырвутся из его рук и вонзятся мне в сердце, все сразу, одновременно:

— Алис, мне срочно нужен рецепт приготовления нитроуретановых двухкомпонентных лаков…

Я лишаюсь дара речи и останавливаюсь посреди дороги. А просто так позвонить слабо?

— Ты не помнишь, да? — спрашивает он.

Ты думаешь, что после сотрясения мозга у меня отшибло память? Зря надеешься. Я очень хорошо помню всё. Особенно то, что связано с тобой.

— Помню, почему нет. Берём раствор лакового коллоксилина, смолы в смеси органических растворителей и полиизоцианат на основе мономерных диизоцианатов алифатической структуры. В пропорции 100:5. Жизнеспособность смеси — 8 часов при температуре 2 °C.

— Понятно… А ты сейчас работаешь?

— Куда деваться… Кушать-то хочется…

Ты хочешь знать, насколько я уцелела?

Я вышла на работу в понедельник. Сразу после тех ужасных выходных. Правда, выглядела я тогда…

— Всё там же?

Ты собираешься снова предложить мне поработать с тобой? Предложи, я заранее согласна.

— В виду отсутствия других предложений, да… там же…

— А я пока всё ещё здесь живу…

То есть там, в другом городе…

— Ааа… — я не знаю, что ему сказать.

Вернее, мне хочется спросить: «А ты не хочешь пригласить меня к себе, в тот город, где сейчас обитаешь? Особенно после того, что я пережила… Он как раз подходит для поправки здоровья…»

— Ну ладно… Звони тогда, если что… — рявкает он.

«Если что — это что?» — сразу же проносится у меня в голове, но я прощаюсь с ним.

Зачем-то. Я опять ничего ему не сказала, в то время как «рюкзак кармы» за плечами сильно прибавил в весе.

Я бросаю взгляд на серебряное кольцо со Святым Георгием, побеждающим дракона.

КТО ТЫ?

Я помню голос и лицо…

А в церкви — Тишина…

«Купи Георгия кольцо!» —

Внушала мне Она.

Он — где-то очень далеко,

Его как будто нет

В моей судьбе… Но как легко

Звонит он мне: «Привет!»

Душа моя давно полна

Печали якорей,

Но снова в щёки бьёт волна

Его — чужих — морей.

И кажется, что мы — в кольце,

И бесконечен сон,

Улыбка грусти — на лице,

Неслышный — в сердце — стон.

Как нити в Прошлое тонки!

А дни — бегут ручьём…

Его внезапные звонки —

Почти что ни о чём…

А на кольце, моём кольце,

— Георгий и Дракон,

И я не знаю, в чьём лице

Является мне Он…

январь 1989, Москва

Сны и явь сливаются воедино.

Меня мучают кошмары, в которых я вижу смерть в образе тумана, поглощающего всех, кто ещё здесь, рядом со мной. Я не хочу ничьих смертей. Но чувствую, как скоро умрёт мамина сестра, а за ней следом — все остальные. Теперь я панически боюсь своих снов, и, как следствие, боюсь засыпать, увидеть что-то, чего я категорически не хочу видеть. И моё Подсознание пытается защитить меня — посылает бессонницу — уже которую ночь до утра я сижу со включённым светом за письменным столом у окна.

Но в квартире с наступлением темноты постоянно что-то происходит — самопроизвольно открываются двери, включается и выключается свет, льётся вода из-под крана, зажигается и выключается газовая плита, скрипят половицы старого паркета, падают со стен иконы, исчезают вещи, бьются зеркала…

Я не знаю, что мне делать. Единственное желание сейчас — уснуть, как мама, очнуться Там и уже никогда не возвращаться обратно.

Утро совсем скоро. Я сижу за письменным столом и пишу письмо маме с просьбой забрать меня к себе.

Внезапно я слышу Голос.

— Пойдём со мной, Алиса… Закрывай глаза, пойдём…

— Мама? — я пытаюсь найти её глазами, но тщетно.

— Иди за мной, Алиса, не бойся… — спокойно шепчет Голос где-то рядом.

Я мгновенно оказываюсь в космосе, в чёрной пустоте, вернее, в окружении звёзд и планет. Как в планетарии. Земля — маленький шарик справа внизу. Никого рядом нет.

— Нет, Алиса, ты не одна. Я с тобой. Я привела тебя в это место, потому что здесь проще рассказывать о том, что ты, скорее всего, забудешь, когда вернёшься на землю, но рано или поздно, обязательно вспомнишь…

— Где мы?

— На небе, разве ты не видишь? — смеётся Голос. — Во Вселенной. В том, что принадлежит Вечности. На крыше мира. Здесь находится невидимая Книга, в ней записано всё-всё-всё абсолютно про всех, кто когда-либо был, есть и будет.