— Лиля, — негромко заметил Илья. — Если тебя смущает мое присутствие, я выйду. Очень важно, мне кажется, что именно между вами произошло. Это ведь тоже может быть причиной его неприязни к Андрею.

— Нет, не уходи. У меня нет от тебя тайн. Не думаю, что я могла быть причиной. — Лиля смотрела на них глазами мадонны и говорила нежным голосом. — Дело в том, что я часто имею дело с мужчинами, которых приходится ставить на место. Я умею говорить с ними на их языке. И сказала Марату, что узнаю мужика по походке. Если тот ходит так, как он — то есть несет свои яйца, — значит, он стоит дешевле вибратора, сколько бы подлинников ни наворовал.

— Боже, — выдохнул Илья, — я женился на кротком и беспомощном создании, на ангеле, можно сказать… Я в шоке, Лиля.

— А мне нравится, — бодро заметил Сергей. — Хороший стиль. И потом — точное наблюдение. Он действительно так ходит. Но, ребята, это не единственный его недостаток. И то, как он поступил тогда с детским домом, — тоже не все.

— Что? Говори же! Я сразу понял: что-то случилось, — не выдержал Илья. Лиля ждала молча.

— Я встретился с ним. Потом проверял информацию о конфликте, встречался с разными источниками… Короче, Сейфулин послал своих следить за мной. Потом пригласил к себе. Его люди пытались стрелять мне в затылок. Не успели.

— Их арестовали? — спросил Илья.

— Нет. Думаю, в ближайшее время их никто и не найдет. Если вообще когда-то найдут. Собственно, у нас нет повода их искать, поскольку моего официального заявления не было, как вы сами понимаете. А они, насколько нам известно, не обратились за медицинской помощью по поводу неожиданного и беспричинного повреждения плечевых суставов. Трех, если вам интересно. Нам это пока и не нужно. Я просто пришел подумать вместе с вами: о чем говорит сей факт?

— Они убили моего брата, — сдавленно сказал Илья. Лиля молча смотрела огромными глазами.

— Да, Сейфулин станет подозреваемым, если вы напишете заявление о том, что ваш брат пропал без вести при таких-то обстоятельствах. Земцов согласился принять ваше заявление. Я хотел спросить, Лиля. Мы осуществляем свою идею с ложной информацией, которая могла бы привлечь внимание Андрея, если он жив? Вы допускаете сейчас, что это возможно?

— Я думаю, что эту затею нужно отменить, — вмешался Илья.

— А я возражаю, — заявила Лиля. — Андрей мог нас покинуть даже не из-за Валерии, он мог отводить от нас опасность, связанную с местью того же Сейфулина. Он может быть жив. Мы ведь ничем не рискуем. Просто Игорю нужно закончить картину. Мы о ней уже сообщили, ему звонят журналисты. Сейчас я не имею права прервать работу. Но как только он допишет…

Илья прерывисто вздохнул, как будто его лишили воздуха. Лиля отвернулась к раковине, чтобы не видеть, как ему плохо. Сергей встал из-за стола.

— Ну что ж. Действуем, как наметили. У нашего эксперта возникло предположение, что Валерию Осипову могли убрать из-за того, что она узнала о конфликте Андрея и Сейфулина или о чем-то другом. У Андрея могли быть и другие враги. Ставлю вас в известность, что заказал распечатки телефонных разговоров Андрея и Сейфулина за период сделки и конфликта. Во всяком случае, постараюсь их получить. Интересно, чем Андрей ему угрожал… Илья, с парнишкой твоей дочери, Вадимом Медведевым, я собираюсь поговорить в неофициальной обстановке. Если хочешь, давай попробуем вдвоем.

— Да, буду очень благодарен, если ты меня возьмешь, — отрывисто сказал Илья. — Не беспокойся, я буду держать себя в руках. Но я пойму, правду он говорит или нет.

Виктор Осипов как заведенный ходил из одного конца больничного коридора в другой и обратно. Он проводил здесь все время, забросив дела и дом. Он ни о чем не думал, просто ждал и боялся приговора врачей, страшной вести. Из отделения реанимации вышел хирург Николай Иванович с непроницаемым, как всегда, лицом. Виктор бросился к нему.

— Что?

— Ольга Ветрова с утра в сознании.

— Значит, операция была успешной?

— Такой вывод рано делать.

— Но она что-то помнит, понимает?

— Понимает. Не уверен, что помнит.

— Она сможет ходить?

— Посмотрим.

— Что с лицом?

— Думаю, все будет нормально. Просто гематомы, отек, это мы снимем.

— Я к тому, что…

— Я понял. Она — актриса.

— Когда ее можно увидеть?

— Мне сказали, что вы собираетесь решить вопрос с ее переводом в отдельную платную палату с постоянной сиделкой. Тогда вам нужно все оформить у заведующего. Возможно, сегодня и переведут. Я выпишу вам разрешение. Да, еще постоянно звонит Назарова, известная актриса. Она тоже просит пропуск. На очереди — следователи. Попрошу вас всех — не злоупотреблять. Режим, нельзя волновать пострадавшую, утомлять, надеюсь, это понятно.

— Да. Огромное спасибо. Я побегу все оформлять, оплачу. Огромное спасибо… — Виктор с удивлением почувствовал, как горло сжал спазм. Он может сейчас заплакать. Он даже не догадывался, что Ольга настолько ему дорога.

Все вопросы с переводом он решил оперативно. Заплатил за две недели, познакомился с рекомендованной ему сиделкой Инной Васильевной. Она ему понравилась. Высокая бледная женщина с крупными натруженными руками, очень опрятная, в туго повязанном белом платке, из-под которого не выбивалось ни волоска. Палата оказалась маленькой и уютной. Виктора попросили подождать в холле, пока Ольгу привезут.

— Как только ее устрою, — сказала Инна Васильевна, — я за вами приду.

…Он стоял посреди холла, никого не замечая, пытаясь сообразить, надо или не стоит что-нибудь купить. Он забыл спросить: что Оле можно есть, что ей нужно из лекарств, вещей.

— А почему вы здесь торчите? — раздался над ухом звучный неповторимый голос.

Он с изумлением повернулся и увидел Назарову в черной шелковой водолазке, серебристой юбке в пол, с огромным сапфиром в медальоне на груди. Серебряные волосы были уложены в высокую прическу, что завершало образ великой актрисы. Главным, конечно, было выражение лица. Спокойный и в то же время драматичный взгляд, в живописных морщинках у глаз и рта — большое знание и печаль.

— Здравствуйте, — поклонился ей Виктор. — Я жду, — он как будто оправдывался. — Олю переводят в отдельную палату.

— Мне сообщили, — кивнула Назарова. — Хирург позвонил. Потому я здесь. Я привезла фрукты, йогурт и меховые тапочки. Не знаете, они разрешат это оставить?

— Не знаю…

— Ну да. Было бы странно, если бы вы знали. Между нами, я привезла еще кусочек изумительно приготовленной утки. С грушей.

— Это не слишком?

— Слишком. Поэтому нам придется ее где-то спрятать, чтобы Оля съела ночью.

Виктор улыбнулся. Ему стало спокойно в обществе этой странной старухи. Он почти простил ей идиотскую затею с пистолетом. Зато она подстраховала ситуацию идеей с включенным телефоном. И вообще, может, этот сосед на самом деле хотел убить Олю, а вовсе не защищался. Или это был не сосед, а кто-то другой на его машине. В холл вышла Инна Васильевна и кивком позвала Виктора за собой. Они вошли втроем в палату. Оля с забинтованной головой лежала на кровати и смотрела на них. Опять у Виктора перехватило горло. Он не смог произнести ни слова. Стоял у порога и просто смотрел, как Назарова целует Олю, что-то объясняет сиделке, раскладывает содержимое объемной сумки на небольшом столике у окна. Потом она сосредоточенно обошла помещение, держа в руках красивую керамическую емкость с крышкой. «Утка с грушей, — сообразил Виктор. — Ищет, куда ее спрятать». Почему-то именно эта мысль вывела его из ступора, он бросился к Ольге, стал целовать ее руки, нежно коснулся запекшихся губ.