– Тина, Хан, Мэги со мной, а Карим с Ситимом все соберут и перегонят животных.

– Куда перегонят? – Карим вошел в пещеру и услышал только конец разговора.

– К нам, к кораблю. Сегодня реки здесь не будет. Мы поменяем ей русло и у вас не будет здесь воды. – ответила Лим.

– Да так я тебе и поверил, что повелитель Земли или бог какой объявился? Придумает же такое – река уйдет. Женщин вообще нельзя слушать, несут всякую чушь.

– Ты договоришься. Хочешь птичкой, обжаренной, быть? – с ухмылкой спросил его Хан. – Или забыл про птичку, сейчас Тина тебе напомнит. Поджарит одно место, тогда безропотно будешь все исполнять. Ну Тина испробуем на нем твое оружие?

– Ладно, ладно, иду собирать все и лошадей запрягу. Даже поговорить не дадут.

Женщины улыбнулись, им понравился мальчонка, который постоянно вступал в спор с ними.

– Пошли, нам лететь надо. – Мэги направилась в сторону космолета. – Что за птичка, которую он боится и почему поджаренная?

– Вчера, Ситим стрелял гусей, что бы была еда, а я думала, что он просто уничтожает их, освобождают дорогу для прохода, вот и решила помочь. Выстрелила из бластера, ну птица обуглилась, а он начал возмущаться. Хан ему и пригрозил, что таким же сделаю. Дождь прекращается, полетим. При дожде плохо видно. Пойдем Хан.

– Да, иду. Ситим, ты все внимательно собери, на этого балбеса надежда небольшая. Лошадей он не забудет, а остальное ему и не надо.

– Хорошо, присмотрю за ним и все соберу.

– Вы думаете, я безмозглый, а я… я… – и он засопел обиженно.

– Ну хорош обижаться, сейчас не до обид. Ты просто еще мал, вот и думаешь только о своем.

– Ну нет, мне знаешь сколько лет, знаешь? Я скоро женится надумаю.

Хан аж поперхнулся и невольно вырвавшийся смех звонко разнесся по пещере:

– Жених ты наш новоявленный, Ситим бери пример с него. Ладно женщины меня уже ждут. Без меня не женитесь.

Он быстрым шагом направился к космолету.

– Ты, что смеешься? – спросила Тина.

– Да, Карим рассмешил, жениться надумал, пострел несмышленый. Надо такое придумать, жених нашелся.

Посмеявшись все вошли внутрь космолета и через несколько минут он взлетел. Они летели на небольшой высоте и через иллюминаторы внизу можно было рассмотреть все до мельчайших подробностей. В сознании Хана противоборствовали как бы две личности. Одна человеческая, которой было все ново и от этого становилось страшно, вторая мага, которому знакома и желанна, окружающая обстановка и наперед известен результат. Он думал о том, что жизнь сложна, непредсказуема и многогранна как драгоценный камень. Не знаешь какой гранью она повернется к тебе в данный момент.

Его раздумья прервал вопрос Лим:

– Куда нам направляться? Где находилась… кузня? Я правильно сказала?

– Вон на окраине, видишь разрушенное строение. Виднеется доже наковальня.

– Наковальня? Это что?

– Опускайся на Землю, покажу. Так не поймешь.

– Ты молодцом держишься, не робеешь.

Мэги смотрела на него и никак не могла отделаться от мысли: «Может, все же это Крим, просто ему стерли воспоминания, но нет Зум точно определила – сын. Как же он похож, вылитая копия.»

Приземлившись они пошли смотреть. Лим предусмотрительно взяла с собой экрона.

– Вот видишь – наковальня, молот и разные приспособления. Все нужно забрать. Инструменты я заберу, смогу унести, а вот наковальню, всем нам вместе не сдвинуть с места.

Лим подошла, посмотрела, потрогала и ухмыльнувшись ответила:

– Вот этот железный стол, наковальня значит, ну посмотрим. Эк-1 занеси в космолет наковальню, то есть железный стол.

Экрон расчистя себе предварительно дорогу до космолета, приблизился к незнакомому, железному предмету и остановился. На что Хан недоуменно спросил:

– Вот эта табуретка поднимет его? Ни за что не поверю, если…

Экрон захватил выдвинутыми стальными щупальцами и… легко подняв, понес его в космолет. Тот аж рот открыл.

– Ну как? Не поднял? – съязвила Лим.

– Ладно тебе, он же не знал, что у него антигравитация включается. – примирительно промолвила Тина.

– Что включается?

Понимаешь на Земле сильное гравитационное поле, ну не знаю, как проще сказать. Вот по-другому выражусь, земля к себе все тянет, поэтому мы не взлетаем на воздух. Так вот эта табуретка, как ты выразился, сделала антигравитацию, и наковальня стала легкой, ты бы тоже ее поднял.

– Потом поймешь, сейчас полетим к реке. Изменим русло, надеюсь ребята уже ушли…

Вдруг Хан поднес палец к губам, показывая всем замолчать. Женщины в недоумении переглянулись, но перестали говорить. В тишине послышался слабый писк: «Мя-ма». Хан быстро стал раскидывать доски от обвалившегося потолка.

– Кис, кис иди сюда, надо же вчера что ли окотилась? Пришла домой котиться, вот преданная дому животина.

Он достал худощавую кошку и три еле живых котенка. Аккуратно положил в найденную корзину, кошачье семейство, застелив предварительно ее тряпицей.

– Выживет значит, к счастью нашел. – Он ласково погладил по голове кошку, от чего та замурчала и прикрыла глаза. Мэги смотрела на него и не могла поверить, такой суровый на вид человек, а сколько в нем скрыто теплоты. Крим никогда не показывал при посторонних свою чувствительность, в их мире это был признак слабости и лишь она знала, какой он на самом деле. Она почувствовала, как комок не высказанных чувств поднялся изнутри и у нее потекли слезы.

– Ты, что плачешь, Мэги? Не переживай, спасем мы их. Обязательно спасем. – Он подошел к ней и одной рукой прижал ее к груди. Отдав корзинку подошедшей Тине, начал гладить ее по волосам, приговаривая совсем тихо:

– Не плачь, все будет хорошо, не плач родимая. Все в этом мире проходит, остаются лишь воспоминания, но они должны быть радостные.

Она посмотрела в его глаза и спросила:

– Откуда ты знаешь эти слова? Их всегда говорил Крим, твой отец. Откуда?

– Когда был маленьким и плакал, мне казалось, что кто-то прижимает меня к себе, целует и гладит по голове, приговаривая слова, которые запомнились в моей памяти. Тогда становилось удивительно тепло от них и горе казалось совсем незначительным и таким мизерным и даже смешным. Все прошло с годами, но когда умер единственный человек, которому я был дорог – моя мама, то опять почувствовал чье-то присутствие, только тогда он стоял рядом, молча поддерживая меня. Всю мою жизнь меня оберегала какая-то сила, дающая мне знания и оберегающая от всяких напастей. Думаю – это дух отца. Хотя ни он, ни я друг друга не видели, только один раз во сне, увидел его лицо: волосы совсем седые, но глаза такие пронзительные и добрые. Он говорил, что его жизненный путь окончен, и он уходит, а свою душу вместе с магией оставляет мне. На Земле маги не приветствуются, но я встречу обязательно ту, которая станет моей судьбой. С годами эти слова забылись, потому что я не придавал им значения, а сейчас я понял их смысл.