— Об этом речь не идет. — Смита покоробила прямота Тирни, но он успокоил себя тем, что такова была его природа. Он привык поступать так, как хотел, нанимать на работу и увольнять, заниматься финансовыми проблемами — властная фигура в столичной деловой среде. Манера властвовать стала его второй натурой.

— Ну так как, Мак? Может быть, хотя бы попробуешь? Я не жду чудес, но буду благодарен за твои усилия. Всего несколько телефонных звонков. — Тирни сел на диван рядом со Смитом и заговорил, понизив голос, глядя на закрытые двери, сквозь которые слабо доносились голоса и звуки музыки.

— Что мне нужно, Мак, так это чтобы письма не стали достоянием публики. Мне не хочется, чтобы сведения о них просочились в прессу благодаря какому-нибудь сукину сыну. Ты можешь себе представить, что это будет означать для Мэрилин и детей. Это просто ужасно.

— Но все будет не так, если ты их не писал, — возразил Смит.

— Какое имеет значение, писал я их или нет. Если полиция говорит, что под ними стоит мое имя, — дело сделано. Мак, прошу тебя. Да, я знаю, что со дня смерти Полин эксплуатирую тебя, навязываю свои проблемы, но я стараюсь сделать все, чтобы сохранить семью. Она мне нужна сейчас, как никогда раньше. Не знаю, смогу ли я все пережить без поддержки родных.

Искренность, прозвучавшая в голосе Тирни, возымела действие. Смит встречал много подобных людей: самоуверенных, высокомерных, бесцеремонных и в то же время обладающих магическим даром склонить собеседника к сочувствию и привлечь на свою сторону.

— Мое дело мне безразлично, — продолжал Тирни, — о себе я тоже не забочусь. Но для меня важно одно — семья. Тот, кто написал эти письма и поставил под ними мою подпись, задался целью уничтожить меня. И нет абсолютно никакой разницы, происки ли это конкурентов или здесь примешаны личные мотивы. Я уверен в одном: постараюсь сделать все, чтобы оградить от неприятностей мою семью. Один звонок, Мак, только чтобы узнать, что можно сделать. Вот все, о чем я прошу.

— Дай мне подумать, Вендель, — со вздохом сказал Мак, вставая.

— Не могу просить о большем, — согласился Тирни. — Между прочим, Мак, ты оказал мне большую услугу, познакомив с Тони Буффолино. Я нанял его, пока все не закончится. Ты не считаешь, что у меня мания преследования, и я хочу устроить дополнительную охрану, правда?

— Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

— Он — сильная личность. Но знаешь, с нашей прошлой встречи Тони изменился. Не скажу, чтобы совсем обтесался, но острых углов в нем стало значительно меньше.

— Надеюсь, он не растерял слишком много из этих углов, в них заключается его обаяние и в значительной степени кроется секрет успеха, — улыбнулся Смит.

Маккензи вернулся на палубу и нашел Анабелу на корме вместе с другими гостями. В ее глазах был вопрос. На лице у Смита она прочитала ответ: «Все расскажу дома».

Наконец яхта пришвартовалась у пристани Тирни, был спущен трап, и гости покинули судно. Каждая женщина получила сувенир на память о прогулке: серебряную музыкальную шкатулку в форме балюстрады, украшающей здание Национального музея строительства.

В машине Анабела и Мак говорили мало. Но вот наконец они вошли в дом. Анабела поставила подарок на камин и искренне проговорила:

— Какая прелесть.

Потом они сели на кухне, и Мак рассказал жене о разговоре с Тирни.

— И что ты об этом думаешь? — спросила Анабела.

— Я не могу ничего утверждать, но, так или иначе, я верю ему. Мне кажется, он не писал те письма. С другой стороны, возможно, и писал. Но если он не делал этого, то кто-то упорно старается не только связать его с убийством Полин, но окончательно уничтожить.

— Будешь звонить в полицию? — спросила Анабела.

— Да. Сомневаюсь, что мне удастся много узнать. Но мне хочется иметь возможность сказать, что я пытался.

— Кому позвонишь?

— В полицейское управление.

— Детективу Айкенберг?

— Ей поручено это дело, и она звонила Венделю по поводу писем.

— Поступай, как считаешь нужным. А теперь извини. Я взяла домой бухгалтерские книги из галереи, чтобы совместить приятное с полезным. Пойду займусь делом.

— Может, продолжим этот чудесный день, проведенный на Потомаке? — спросил Мак, останавливая и обнимая жену, когда та собиралась выйти из кухни. — Только теперь мы будем вдвоем. — Он нежно потерся носом об ее ухо и хотел поцеловать в шею, но она высвободилась из его объятий.

— Давай прибережем свой пыл до другого раза.

— Значит, завтра?

— Разбуди меня утром.

Мак остался на кухне и слышал, как Анабела пришла в гостиную и завела шкатулку — полилась мелодия «Мы плывем и плывем по открытому морю». Затем она направилась в спальню, где у нее стоял небольшой письменный стол; дверь за ней закрылась.

Смит сел за стол на кухне и просмотрел почту. Руфус водрузил свою большую голову на колени хозяину и пристально глядел на него умными влажными глазами. Смит почесал пса за ухом.

— Да, мой четвероногий друг, — сказал он, — хозяйка недовольна, ей кажется, я опять собираюсь влезть в дело об убийстве. Она ошибается, Руфус, я невиновен. — Смит склонил голову набок и снова обратился к псу. — Ты что-то скептически смотришь, Руфус. Но советую тебе помнить поговорку, что не стоит кусать руку, дающую пищу.

Руфус продолжал не отрываясь смотреть на хозяина.

— Ну ладно, ладно, — со вздохом проговорил Смит, — я меняю свой ответ суду, Ваша честь. Виновен, но есть смягчающие обстоятельства. — Он снял с крючка поводок и пристегнул его к ошейнику. — Пойдем гулять, — сказал он.

— Профессор Смит.

Мак обернулся, услышав свое имя.

— Доброе утро, — поздоровался он. — Что привело вас в эти благословенные стены?

— Я пришел на собрание, меня назначили адъюнкт-профессором экономики, — ответил Сунь Беньчонг. В его голосе звучала удовлетворенность, лицо же, как всегда, оставалось бесстрастным.

— Тогда добро пожаловать и примите мои поздравления.

Они обменялись рукопожатиями.

— Буду работать не с полной нагрузкой, у меня в течение семестра предстоит несколько лекций по банковским инвестициям.

— Не знаю, кто мог бы лучше осветить этот вопрос. Талантливые преподаватели тоже редкость. Жаль, что вас не было на прогулке.

— Не смог на нее успеть. Я был в деловой поездке. Как я понимаю, путешествие на «Мэрилин» удалось.

— Очень.

— Рад был вас увидеть. Считаю за честь работать на том же факультете.

— Я также, всего доброго.

Смит за час решил все обычные административные вопросы и был готов отправиться к себе на Двадцать пятую улицу. До встречи в кафе «Фогги Ботом» оставалось время, и он подумывал о том, чтобы прогуляться, но вместо этого пошел в кафе и заказал в баре «Кровавый позор» — как ему помнилось, этот коктейль был в Англии переименован в «Деву Марию» и лишен прежней крепости, чтобы умиротворить официантов-католиков, отказывавшихся подавать заказ с известным названием.