Он поймал себя на том, что рассуждает как настоящий директор. А что, так и надо. Я теперь за них отвечаю, и от того, как буду за ними следить, зависит наша карьера, итальянцы — народ южный, горячий, надо быть все время начеку. Самец должен охранять своих самок, не давать их в обиду и уж тем более не отдавать никому.

Трое мужчин оказались итальянскими бизнесменами, как и предполагал Саша. Один из них вместе с Ринато был учредителем сети клубов, в которых Саша и К° должны были выступать. Двое других занимались автомобильным бизнесом, но тоже имели какое-то косвенное отношение к шоу-балету, какое — Саша так и не понял. Его английский, хоть и считался неплохим в России, не давал ему возможности понять все тонкости. Познания девушек были еще хуже. Обязательно пойду на курсы итальянского, решил Саша, неплохо бы тут задержаться не только на два месяца.

Хозяева говорили длинные тосты, и Саша вспомнил Грузию советского периода, куда он в детстве ездил отдыхать с родителями и братьями. Потом все танцевали, пили вино. Опять танцевали. Девушки показывали сольные выступления, потом вышли втроем и подняли Александра, он с удовольствием поддержал их, составляя центр композиции. Показали элементы из своего последнего шоу на тему «Кармен», хоть музыка соответствовала этому с большой натяжкой. Итальянцы восторженно хлопали. А когда заиграл рок-н-ролл, Саша решил тряхнуть стариной и пошел танцевать с Марией. Восторгу публики в ресторане не было предела. Они видели отвязных русских, но все это были пьяные туристы, а таких изящных профессионалов, да еще танцующих с таким весельем и темпераментом, публика отеля видела впервые. Кричали: «Браво, Россия! Да здравствует Путин!»

Саша не заметил, как прошла ночь. Девушки от усталости валились с ног. Ринато понимающе кивнул: да, они ведь с дороги. Сказал, пусть завтра они отдыхают, за ними заедут только в девять вечера и работать они не будут, выступления у них начнутся только послезавтра, так они решили с синьором Джереми, его соучредителем. Так что у них есть время выспаться.

Эротическим фантазиям Саши не суждено было сбыться в эту ночь. Как только их сопроводили в коттедж, у него еле хватило сил на то, чтобы скинуть пиджак, рубашку, брюки и упасть поверх одеяла. Он даже забыл о том, что собирался делать этой ночью. Проснулся рано утром от холода. У него было открыто окно, а он лежал в одних трусах и носках. Саша снял трусы и носки, прошел в душ, пустил горячую воду, понежился под водой, насухо вытерся, высушил волосы феном, открыл холодильник, нашел в нем маленькую ледяную бутылку кока-колы, открыл ее и выпил всю из горлышка. Широко зевнул и вернулся в кровать. Теперь он осознанно, как учил его брат психолог, с прочувственным удовольствием, лег под одеяло на белоснежную простыню, с наслаждением поерзал, сказал шепотом «Здравствуй, дольче вита» и заснул крепким сном.

13

Ну вот, опять я стал свободным художником, подумал Павел, получая расчет и трудовую книжку в НИИ психиатрии. Профессор Белов, под началом которого работал Павел Кочетков, покинул институт, и туда, куда он пошел работать, Павел идти не хотел, как профессор его ни звал. Одно дело заниматься наукой, другое — заниматься чисто коммерческой психологией в тренинговом центре. На жизнь Павел себе может заработать и дома, решил он. И стоило ему уйти с работы, как сразу поступило предложение от очень состоятельного клиента. Странное ощущение, как будто появились крылья. Последнее время работать в институте стало очень тяжело: от Павла требовали того, что он никогда не любил делать. Во-первых, организовывать коммерческую службу по лечению наркоманов, во-вторых, заниматься чужими научными трудами. И даже не потому, что они были не его, нет, просто они были настолько ему неинтересны, что он чуть не засыпал над ними.

И теперь, когда уволился, он полностью принадлежит самому себе и наконец может всерьез заняться тем, что замыслил. Мысль о написании большой работы о фанатизме возникла давно, еще после 11 сентября 2001 года. События «Норд-Оста» эту идею укрепили, а последние теракты в метро убедили его в том, что он должен разобраться с этим явлением раз и навсегда. Что это будет — популярная книга, докторская диссертация, — он пока не знал, форма интересовала его меньше всего. Главное — ухватить суть. А насколько книга получится научной или популярной, об этом он думать не будет, главное — провести исследование. О терактах и их возможных исполнителях писали много, но все не то, что интересовало Павла. Кто эти люди? Убежденные фанатики? Зомбированные психопаты? Или просто расчетливые бандиты, которым платят большие деньги? Но террористы-смертницы уже никаких денег, ни больших, ни малых, получить не могут…

Что это за явление? Сначала надо было определиться с понятием «фанатизм». Что оно означает? Павел решил вывести собственную формулировку понятия. Не зря же он был кандидатом наук. С этого и решил начать работу.

Он заварил кофе покрепче, налил в свою любимую чашку с изображением кофейных зерен, поставил чашку на стол, включил ноутбук, создал новый файл и, глотнув кофе, начал стучать по клавишам.

«Настоящий фанатизм — это женская фиксация на идее, которая стала для человека сверхценной, идефикс. Фанатизм — холодное и очень трезвое явление, поэтому фанатов трудно переориентировать. Эмоции здесь очень полярные — кто не с нами, тот против нас. Никаких компромиссов фанатик не признает. Если идея фанатизма попадает на очень благодатную почву — паранойяльную личность, тем более вялотекущую шизофрению со скрытым паранойяльным бредом, она приживается, превращаясь в единственную всепоглощающую бредовую идею. Эмоциональная сфера уплощается, выхолащивается, подчиняется только одной идее, которая существует в черно-белом измерении „хорошо-плохо“.»

Павел отхлебнул кофе, прочитал написанное и решил все-таки еще раз сверить свои мысли с официальной наукой. Вот как она трактовала понятие «фанатизм». «Фанатизм (от лат. Fanum — жертвенник) — непоколебимая и отвергающая альтернативы приверженность индивида определенным убеждениям, которая находит выражение в его деятельности и общении. Фанатизм сопряжен с готовностью к жертвам; преданность идее сочетается с нетерпимостью к инакомыслящим, пренебрежением к этическим нормативам, препятствующим достижению общей цели. Фанатизм — феномен групповой психологии. Для фанатиков, которые находят поддержку во взаимном признании, характерны повышенная эмоциональность, некритическое отношение к любой информации, подтверждающей их взгляды, неприятие критики, даже доброжелательной. Фанатизм нередко носит идеологическую (в том числе и религиозную) окраску».

Павел прочитал написанное и остался доволен. Сразу вспомнились шахидки на «Норд-Осте». Ладно, все систематизирую потом, сейчас буду писать первое, что приходит в голову. Он собрался писать о женском фанатизме, но руки сами стали выстукивать на клавишах ноутбука другую, пока более общую тему.

Религиозный фанатизм изначально построен на страхе. Постепенно он претерпевает метаморфозы, когда страх божьей кары отрывается от реального страха смерти и переходит в область идеального. Происходит расщепление — смерть не страшна, если она за идею, но при этом страх божьей кары (а какая кара может быть? все та же смерть) очень силен: смерть не страшна и при этом очень страшна, если она — наказание. Поэтому фанатик готов идти на добровольную смерть — жертвенное поведение, лишь бы смерть не была наказанием. Фаната нельзя перевоспитать или переубедить. Его можно изолировать, заколоть нейролептиками или дать ему жесткую установку на ожидание. Фанат может годами жить с мыслью о мщении врагу, а может и претворять эти идеи в жизнь. В этом случае фанат — что-то вроде бомбы замедленного действия. В случае идеи мщения пусковым механизмом становится сильный негативный эффект, который остро переживается. У некоторых людей он может вылиться в реактивную депрессию. Это, как правило, люди слабого типа нервной системы. В постстрессовой обстановке они ведут себя по типу самоуничтожения. Другая часть людей с сильным типом нервной деятельности может активизироваться. Эмоция сохраняет свою силу, порождая сильные чувства (скажем, чувство патриотизма в период военных событий, чувство ненависти и как вытекающие из него идеи мщения). Идея мщения существует, пока эмоция не поменяет своего вектора (то есть ненависть не сменится жалостью или чем-нибудь в этом духе). Чтобы эмоция поменяла вектор, нужно пережить сильное аффективное состояние, например, любовь. Тогда идея сама по себе нивелируется. Если же идея мщения, имеющая аффективную природу, ложится на паранойяльную личность, то происходит самое страшное. Получается маньяк-убийца, озлобленный и беспощадный.