Павел увидел, что Кудрявцев замолчал. Он понимал, что бизнесмен пытается вспомнить картину во всех деталях, и не мешал.

— Там есть такое развлечение. За очень солидную плату тебя увозят в открытый океан, надевают акваланг и сажают в небольшую стальную клетку, к которой привязывают куски только что зарезанного козла. (Это тебя увозят, а не меня, сказал бы Павел своему приятелю, если бы тот говорил, как сейчас Кудрявцев, во втором лице. Павел не любил это типичное подсознательное перекладывание ответственности на собеседника, но клиенту говорить такое не полагалось, по крайней мере на первых порах.) Максимум через десять-пятнадцать минут появляется огромное зубастое чудовище. Гигантская акула вгрызается в клетку, пытаясь тебя достать. Надо сказать, ни один самый страшный фильм ужасов не сравнится с этим ощущением. Я впервые понял, что значит сердце ушло в пятки.

— Страшно было? — спросил Павел.

— Не то слово! Мне потом даже снились те страшные окровавленные зубы акулы. Они лязгали о металл. И глаза. Немигающие глаза. Они смотрели равнодушно, холодно. И вдруг — представьте! — удар, и клетка, где я сидел, перевернулась. Закрутилась вокруг своей оси. А разъяренная акула стучит о решетку. Она пытается протаранить преграду. Видно, думала об аппетитном обеде, если она способна думать. Я заорал: «Все, хватит, поднимайте!» Но получилось только мычание, моего крика никто не слышал, ведь я был в кислородной маске. И тут вспомнил про кнопку, судорожно вдавил ее, и клетка пошла вверх.

— После этого вы еще отдыхали там, на Багамах? Не сразу вернулись?

— Да! — оживленно ответил Сергей. — Именно отдыхал, теперь уже по-настоящему. Знаете, после этого сеанса шоковой терапии все как будто встало на свои места. Я наслаждался природой, океаном, бесконечным волшебным пляжем. С удовольствием загорал, купался, знакомился с девушками. В общем, на время сплин прошел. Но потом разгорелся с новой силой. Как только я вернулся в Москву… Нет, первое время, когда включился в работу, еще ничего, но когда все встало в привычную колею, опять началось. Такое ощущение, что я принял какого-то зелья, которое отравляет мне жизнь, делая ее пустой, серой, скучной. Все эти рожи, все так надоело, деньги, девицы, ничего не радовало. Знаете, я с грустью вспоминал об акуле. Она сумела меня растормошить. Жаль, ненадолго.

Кудрявцев достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой. Павел пододвинул пепельницу. Теперь настала его очередь. Кудрявцев сегодня о своих «приключениях» рассказывать больше не намерен. Да и не надо. Вполне достаточно. Случай с акулой очень показательный для анализа. Итак, начнем.

— Страх — а вы испытали именно страх — самая сильная эмоция. И поэтому она пробивает любую апатию, — сказал Павел. Кудрявцев внимательно смотрел на него и курил. — Ваша болезнь, которую мы так просто и назовем апатией, поражает отнюдь не самых слабых, ее жертвы — люди преуспевающие, с высоким интеллектом и достатком. Апатия медленно, целенаправленно съедает человека изнутри, превращая его в робота. — Павел посмотрел на своего клиента. Тот серьезно кивнул головой. — Кого-то она приковывает к постели, а кого-то, напротив, как вас, заставляет наращивать жизненный темп. Он наращивается, вы испытываете сильные острые ощущения, а потом — все, полное психическое изнеможение. Так?

— Абсолютно точно. Как быстро, правильно, четко вы все сформулировали и поняли меня. Так что же делать?

— Не спешите. Вы пока еще только на поверхности. Необходим серьезный анализ всех ваших жизненных переживаний, а дальше вы сами увидите, как лечить болезнь. Дело в том, что справиться с ней можете только вы, если захотите. А я? Я только вас буду немножко направлять. Вы сами сказали — скука. Да, основа у этой болезни всегда одна — смертная скука и переживание того, что нет никаких переживаний.

Сергей откинулся на спинку кресла. Равнодушным и апатичным в этот момент его назвать было нельзя. Во-первых, он только что вновь пережил случай с акулой. Во-вторых, говорили все-таки о нем, а это было скучно только в самую последнюю очередь.

— Не вы первый, не вы последний, Сергей, болезнь не такая уж новая. Хотите краткий экскурс в историю?

— С удовольствием, — сказал Сергей. — Вы знаете, Павел, прошлый сеанс у вас меня здорово встряхнул, и сегодня тоже, я даже, честно говоря, не ожидал.

— Как с акулой? — улыбнулся Павел.

— Нет, по-другому, там был страх, а здесь другое. Давайте свой экскурс.

— Апатия — болезнь заморская, завозная. Что-то вроде СПИДа или тропической лихорадки. А вот для американцев это скорее не болезнь, а национальная черта. В XVI веке на свежеоткрытый континент хлынул поток отчаянных людей, немалую долю их составляли авантюристы и активные романтики, которым Европа казалась слишком тесной и скучной. Иными словами, это были европейцы, мечущиеся в поиске новых впечатлений. Уже тогда многих из них к переселению толкали глубокая скука и апатия. Генетический фундамент нации был заложен. Апатия воспроизводилась из поколения в поколение, она приобретала все новые, более тяжелые формы и проникла во все слои американского общества. Сегодняшняя Америка буквально утонула в апатии. Скучая без войн и катаклизмов (11 сентября — такой подарок, как ни цинично это звучит), она становится на уши, чтобы развлечь, избавить от скуки своих сограждан.

— То, что вы говорите, страшно интересно, хотя с этим можно и поспорить. Но скажите — у нас что, у нас все по-другому? — спросил Кудрявцев.

— Хороший вопрос. В то время когда любознательные переселенцы начинали плодить ныне великую нацию, наш отечественный Иванушка-дурачок, самодостаточный и веселый, почесывался на печи и радовался жизни. Вот уж кому скука была неведома! А заставить пуститься его в путь могли либо нужда, либо какое-то несчастье. Но сегодня положение дел изменилось — апатия добралась и до него. Она добралась до вас, Сергей.

— Я Иванушка-дурачок?

— К сожалению, вы не можете им стать, как бы ни хотели. Да вы и не хотите им стать. Но разбить свою апатию вы можете.

— Как?

— Я говорил, что сразу это невозможно. Разрешите, я продолжу лекцию?

— Конечно, конечно, Павел. Извините.

— Итак, умный, преуспевающий человек, такой, как вы, теряет вкус к жизни, так?

— Так.

— Теряет вкус к жизни. Вы потеряли вкус к жизни, — неторопливо говорил Павел. — Хотя у вас все есть — деньги, красавица жена и не только жена, власть. Я прав?

— Конечно, правы.

— Но нет только одного. Чего?

— Переживаний?

— Да, переживаний, чувств. А без них даже самые изысканные удовольствия становятся скучными и бессмысленными. С чего начиналась ваша болезнь, Сергей?

— Не знаю. С чего?

— С самых невинных вещей. Каждый деловой человек, каждый бизнесмен, каковым вы являетесь, знает, что эмоции — главная помеха в бизнесе. Так?

— Так. Кажется, я понимаю, к чему вы клоните.