– Все в порядке! – объявила она и помахала Нику, который с интересом наблюдал за акробатическими трюками, подсвечивая сообщнице фонариком.

Интерес был слишком уж откровенным, Серафима беспокойно глянула вниз и обнаружила, что подлый топик все-таки сполз, неприлично обнажив грудь. Стиснув зубы, она привела себя в порядок, в то время как Ник смущенно копошился возле окна.

Ну и черт с ним, что он, голых баб никогда не видел?!

Чтобы отвлечься, она принялась разглядывать подвальное помещение. В углах, куда не доходил бледный свет мобильника, копошились тени. Здесь находились всякие хозяйственные штуки, но было заметно, что этим добром никто не пользовался. Ювелиру, наверное, было не до того, здоровье уже подводило.

Серафима прошла в другой конец комнаты, открыла дверь и обнаружила лестницу, ведущую наверх. Тем временем подоспел Ник и просвистел ей на ухо:

– Скорее, мы и так здесь чересчур наследили.

– Ты знаешь, куда идти? – спросила Серафима, все еще смущенная.

– Дед писал, что сейф в кабинете, а кабинет находится на первом этаже, дверь туда ведет из холла.

Наверх они поднялись довольно быстро. И разумеется, в холле тоже царила непроглядная темнота. Ник быстро прикинул, что окна этой части дома выходят как раз на дорогу и какой-нибудь не в меру ретивый сосед может заметить свет. Поэтому от фонарика пришлось отказаться.

Серафима растерянно торчала столбом посреди холла, опасаясь наткнуться на какой-нибудь предмет интерьера. Но глаза уже привыкли и различали выступающие из мрака очертания вешалки для одежды, кресла, низкого журнального столика.

Тем временем Ник сориентировался и нашел дверь, ведущую в кабинет. О счастье, там окна были занавешены плотными бархатными портьерами! Здесь хоть прожекторы включай и светомузыку, ни одна соседская морда ничего не заметит!

– Картина Айвазовского, – пробормотал Ник. – Где она?

– Кажется, речь шла о копии, – напомнила Серафима, водя фонариком по стенам. – Вот, нашла!

В едином приступе алмазной лихорадки оба кинулись к картине, чуть не столкнувшись лбами. Ник сорвал картину, за ней обнаружилась металлическая дверца встроенного сейфа.

– Шифр! Говори шифр! – Серафиме уже мерещились россыпи алмазов на благородном синем бархате, и от волнения тряслись руки.

Ник, кажется, волновался не меньше. На секунду он замер, потом принялся судорожно хлопать себя по карманам.

– Куда я задевал бумажку с шифром?

– Если ты ее потерял, будешь взламывать сейф своими дурацкими игрушками, – пообещала Серафима тоном, в котором слышались инквизиторские нотки. Но Ник все же нашел в кармане мятый клочок бумаги и издал вздох облегчения.

– Три тысячи семьсот двенадцать! – прочитали сообщники хором.

Даже если бы в эту минуту в кабинет вломилось стадо вооруженных до зубов бандитов, Серафима и Ник вряд ли обратили бы внимание на такие пустяки. Три тысячи семьсот двенадцать… Дрожащие от волнения пальцы… У Серафимы стучали зубы.

Деликатный щелчок кодового механизма прогремел выстрелом в ушах обоих сообщников. Ник открыл дверцу и посветил фонариком, сгорая от вожделения, но…

Сейф был пуст.

Ночью Серафима не смогла уснуть и только вся измучилась, ворочаясь в постели. Разве уснешь, когда одолевают тяжелые мысли?!

Пустой сейф потряс ее до глубины души, а на Ника вообще было жалко смотреть. Никаких здравых мыслей им в голову не приходило, да и не до того – унести бы ноги! Поэтому они в полном молчании проделали обратный путь в подвал, через окошко, прикрутили совместными усилиями решетку и вернулись в гостиницу.

Уже возле ворот они вспомнили, что собирались изображать веселье после бурной вечеринки, иначе похоронное выражение их лиц могло запомниться сторожу. Пришлось натягивать на лица улыбки и притворяться подвыпившими и беззаботными.

Уснула Серафима лишь под утро, измученная мыслями о проклятом алмазе. Из тяжелого забытья ее вырвал равномерный, монотонный стук. Она подняла голову, тараща глаза, потом сообразила, что стучат в дверь.

Единственная прелесть маленького номера в том, что открыть дверь можно, не вылезая из кровати. Она села, завернулась в одеяло и щелкнула замком.

– Привет! – Ник вошел в комнату без приглашения, плюхнулся на кровать рядом с Серафимой. – Тебе удалось поспать?

– Видишь ли, я как раз недавно заснула! – раздраженно буркнула она, глянув на часы. – О Господи, семь часов! Ты в своем уме?

– Ты что, не спала?

– Представь себе! Я думала.

– И что надумала? – безнадежно спросил Ник, устраиваясь на кровати поудобнее.

– Надумала, что хорошо бы поспать до обеда, – намекнула Серафима и выразительно покосилась на свое одеяло, но Ник намека не понял.

Выглядел он несчастным, невыспавшимся, усталым, и Серафиме стало его жаль. Ладно, пусть сидит, бедняга. Придерживая на груди одеяло, она потянулась к рюкзачку за сигаретами. Ник подал пепельницу.

Они молча покурили, думая каждый о своем. О чем думал Ник – ежу понятно, а вот Серафима меланхолично размышляла о превратностях судьбы. Сколько лет она мечтала об подобном красавце, практически ночей не спала! И что же? Ей на жизненном пути попадается такой редкий экземпляр, сидит у нее на кровати, курит ее сигареты и не обращает на Серафиму никакого внимания. Где справедливость, спрашивается?

– Чувствуй себя как дома, – расстроенно пробормотала она. – Я в ванную.

Приползя в ванную, Серафима взглянула в зеркало и чуть не лишилась чувств. Понятно, почему Ник не проявляет к ней интереса, ведь такой экспонат только в кунсткамере и увидишь!

Ложась спать после бесплодной экспедиции за алмазом, она забыла смыть макияж, и теперь из зеркала на нее смотрела ужасная рожа с черными кругами вокруг глаз. А прическа превратилась в сплошной колтун, потому что Серафима всю ночь ворочалась на подушке.

Она быстро приняла прохладный душ и почувствовала себя немного лучше. От вчерашних Яриковых термоядерных коктейлей раскалывалась голова. Цитрамон бы сейчас и ледяную минералку с лимончиком!

Из ванной Серафима вышла посвежевшая, но мрачная. Ее раздражало все: и неудавшийся отпуск, и Ник, который видит в ней лишь «своего в доску парня», и теснота номера.

– Хочу черешни, – капризно заявила она, вытирая волосы полотенцем. – Чем сидеть тут дурак дураком и путаться под ногами, сходил бы на рынок. Еще купи воды и загляни в аптеку. Кажется, у меня похмелье…

Ник без возражений ушел за покупками. За время его отсутствия Серафима успела высушить голову феном, найти в шкафу чистую майку, замазать синяки под глазами и выкурить сигарету у окна.

День обещал быть жарким и солнечным. Солнце вставало из-за лесистых гор, во дворе лежали длинные прозрачные тени, на небе не было ни облачка.