По окончании съемки ассистенту режиссера даже не пришлось поднимать над головой табличку «АПЛОДИСМЕНТЫ». Клайв вывел Софи на поклоны. Публика ревела, даже он сам зааплодировал. А куда было деваться?

В понедельник днем Софи сидела у больничной койки отца. Его не одолела смерть и даже не настиг повторный инфаркт. Он бодрствовал и охотно разговаривал. Это был далеко не худший исход, поскольку отец уже сидел, откинувшись на подушки, хотя и с обиженным видом. По другую сторону койки сидела Мари. Обиженной она не выглядела, но хранила кислую, разочарованную мину. Софи принесла отцу купленный в Лондоне виноград, бутылку «люкозада» и сборник военных рассказов под названием «Ты умрешь на рассвете».

– Деньги девать некуда, – проворчал отец вместо благодарности.

– Или совесть замучила, – вставила Мари.

Софи сделала глубокий вдох.

– Ну извини, – сказала она.

– А за что ты извиняешься? – спросила Мари.

– За то, что не смогла приехать.

– Лукавишь, – сказала Мари. – Мы как раз это обсуждали. Извиняться надо за то, что не приехала. А не за то, что не смогла.

Софи почувствовала разницу. От нее требовали признания собственной вины.

– Я не смогла приехать, – повторила она. – К великому сожалению.

– Можно узнать почему? – спросил отец. – Из-за каких таких неотложных дел?

– Из-за съемок на Би‑би‑си.

– Как это понимать? Ты в публике сидела?

– Нет, участвовала в съемках. Играла на сцене. В «Доме комедии».

Отец с теткой уставились на нее во все глаза.

– В «Доме комедии»?

– Да.

– На Би‑би‑си?

– Да. В том самом «Доме комедии». В субботу у нас был прогон, а в воскресенье – запись. Уехав домой, я бы наверняка перечеркнула свой шанс. А такой шанс дважды не выпадает. Из этого скетча сделают сериал для двоих – мужчины и женщины. Женскую роль поручили мне.

Они опять уставились на Софи, а потом друг на друга.

– Ты… ты не выдумываешь?

Софи рассмеялась:

– Нет-нет.

– И все прошло гладко?

– Все прошло неплохо. Спасибо. Теперь вы меня понимаете?

– Тебе и в самом деле было не вырваться, – признал отец, – если ты снималась в «Доме комедии».

– С прицелом на сериал, – добавила Мари.

– Тебя по телику покажут! – окрылился отец. – Мы сможем тобой гордиться!

Софи не надеялась так скоро получить отпущение грехов, но эта легкость заставила ее призадуматься. Она не примчалась к тяжелобольному отцу, потому что карьерные соображения заслонили все остальное, и он был вправе ее судить. Но теперь получалось, что достаточно засветиться на голубом экране – и тебе все сойдет с рук.

7

Клайв Ричардсон пошел в актеры для того, чтобы проложить себе легкий путь к сердцам красивых девушек. Он взвесил свои возможности еще до того, как ввязался в игру, и ни разу не пожалел: симпатичные мордашки встречались ему буквально на каждом шагу. Началось все с ЛАМДИ – Лондонской академии музыкально-драматического искусства, где он впервые четко осознал, что актрисы внешностью превосходят всех прочих; поступи он в педагогический или в медицинский – там среди сокурсниц кое-как удалось бы выбрать одну из двадцати. В академии же он хотел переспать с каждой. А дальше – и на Би‑би‑си, и в репертуарных театрах – его ждали сотни возможностей.

Уйдя в свободное плаванье, Клайв обнаружил, что может рассчитывать не только на красоток-актрис. Миловидные представительницы других профессий тоже любили актеров. Некоторые стремились найти ходы в индустрию развлечений – и, по мнению Клайва, он был проводником не хуже прочих, – но в большинстве случаев девушки надеялись исключительно на знаковые отношения. Актеры, как известно, выбирают для себя наиболее привлекательных; стоило Клайву положить глаз на какую-нибудь милашку, как у той возникало ощущение собственной значимости: он выбрал не кого-нибудь, а меня! Здорово-то как устроено. Актерская профессия напоминала беспроигрышный тотализатор.

Впрочем, амплуа комедийного актера таило в себе подводные камни: если всю жизнь только и делать, что смешить публику (в особенности всякими дурачествами), то беспроигрышная система может рухнуть. Не всем красивым девушкам нравятся комики. Естественно, Ричард Бёртон, Том Кортни и Питер О’Тул относились к разряду кинозвезд, что обеспечивало им преимущества совершенно другого порядка: Клайв пока еще не уложил в постель такую, как Элизабет Тейлор. Но разве люди рождаются кинозвездами? Или кинозвезды становятся кинозвездами, отказываясь играть капитана Смайта? Единственным комедиантом, дававшим ему пищу для размышлений, был Питер Селлерс, который недавно женился на Бритт Экланд{25} и, как поговаривали, крутил интрижку с Софи Лорен. Ради женщин уровня Экланд/Лорен Клайв согласился бы до конца своих дней блажить дурацким голосом, но Селлерс в «Докторе Стрейнджлаве» вещал на разные голоса{26} с большого экрана, а не из радиоточек, где гнездился «Нелепый отряд». Другое дело – «Женаты и счастливы?»: это уже была телевизионная постановка, но персонаж Клайва не давал ему ощутимых преимуществ.

Софи представляла собой интересный пробный вариант. Она, правда, больше смахивала на Сабрину, чем на Софи Лорен, – Софи Лорен как-никак итальянская кинозвезда, а не королева красоты из Блэкпула, – но по-своему была чудо как хороша. При первой встрече ему померещился микроскопический проблеск непонятного чувства, но теперь она буквально растоптала его как партнера в «Доме комедии», а вскоре после этого Клайв узнал о смене названия.

Клайв еще не установил у себя в квартире телефон и даже не проникся такой необходимостью. По крайней мере, родители не донимали его звонками, равно как и девушки, которые не в полной мере отвечали его вкусам. Жил он неподалеку от Уоррен-стрит, и для того, чтобы с ним связаться, достаточно было оставить сообщение у бармена Дейви в «Трех коронах» на Тотнем-Корт‑роуд. Дейви ничуть не возражал. Записывая все, что требовалось передать Клайву, а подчас даже принимая для него сценарии, он окружал свое рабочее место гламурным ореолом. Клайв заметил разницу через несколько месяцев регулярного посещения «Трех корон», прежде не пользовавшихся славой шикарного заведения.