Медленно оторвав от подлокотника свою, Ричард сжал ее пальцы и внезапно притянул девушку к себе. Взгляд, которым он ее окинул, казался горячее, чем пламя за ее спиной.

— Тебе надо избавиться от этого балахона. Катриона колебалась не более секунды — любое возражение могло привести его в чувство. По-прежнему улыбаясь, она спустила халат с плеч и позволила ему соскользнуть на пол.

Затуманенный взгляд синих глаз проследил за падающим халатом, а затем медленно, словно ему принадлежало все время на свете, поднялся, лаская ее ноги, бедра и грудь.

К тому времени когда он добрался до ее лица, щеки Катрионы пылали.

Чему немало способствовали сладострастный блеск в его глазах и откровенно похотливая улыбка.

— Так бы и съел тебя!

У него был такой вид, будто он и впрямь готов это сделать. Катриона вдруг сообразила, что в свете камина ее рубашка кажется прозрачной.

— Э-э… пойдем в постель, — Она потянулась, чтобы помочь ему встать.

Ричард медленно поднял словно налитые свинцом руки и, сомкнув пальцы вокруг ее запястий, посмотрел на нее полным лукавства взором.

— Чуть позже.

И притянул ее к себе на колени.

Катриона чуть не вскрикнула и инстинктивно напряглась, но сдержалась. Резкий звук или сопротивление могли разбудить Ричарда. Поерзав, она повернулась к нему лицом, ощущая под собой твердые, как дуб, бедра, и уперлась ладонями в теплую грудь, напоминавшую нагретую солнцем скалу. Кольцо рук надежно, словно стальной обруч, удерживало ее в плену.

Он пошевелился. Скользнув пальцами в густые волосы у нее на затылке, Ричард откинул ее голову назад и приник к губам.

Жаркая волна затопила Катриону. Она вдруг стала пылко целовать его в ответ, возвращая страстные ласки. В воздухе разлилось желание, и у нее мелькнула мысль, что теперь все пойдет как по маслу. Только бы добраться до постели.

— В постель, — выдохнула она, с усилием оторвавшись от его губ. — Давай ляжем.

Ричард переключился на ее шею, прокладывая по ней огненную дорожку.

— Позже.

Катриона открыла было рот — и задохнулась, ощутив на своей груди, прикрытой лишь тонким батистом, его властные руки. Его пальцы описывали вокруг сосков круги, а когда они сомкнулись, она крепко закусила губу, сдерживая крик.

Ричард чуть отстранился, и Катриона перевела дыхание, отдаваясь новым ощущениям. Его твердые ладони ласкали ее тело, исследуя каждый изгиб. Облизнув пересохшие губы, она с трудом выдохнула:

— Ричард, в постель.

Он замер, и Катриона затаила дыхание. Неужели проснулся? Что такого она сказала, чтобы вывести его из состояния блаженного покоя?

— Ты впервые произнесла мое имя. — Он коснулся ее губ невесомым как перышко поцелуем. — Повтори.

Катриона прерывисто вздохнула — но недостаточно глубоко, чтобы прояснить мозги, — и, подняв руку, откинула с его лба тяжелую прядь.

— Ричард?

Он снова легко коснулся ее губ, а затем припал к ним в поцелуе, между тем как его руки неспешно скользили по ее груди и бедрам, по гибкой спине и округлым ягодицам. Когда он наконец поднял голову, ее сотрясала дрожь.

— Ричард, давай ляжем! — В ее голосе звучала искренняя мольба.

Сладострастный смешок послышался в ответ.

— Куда спешить? — Приподняв ее подбородок, он принялся пощипывать губами нежную шейку. — У нас впереди вся ночь. А если учесть, что это сон, то и того больше.

Катриона постаралась собраться с мыслями.

— Только представь, насколько удобнее будет в постели.

— Мне удобно и здесь — и тебе тоже. А сейчас нам будет еще лучше.

Длинные пальцы проворно принялись за крохотные пуговки ночной рубашки. Глаза Катрионы расширились, она прерывисто вздохнула, когда он коснулся обнаженной груди. Умелые пальцы ласкали и дразнили, то едва касаясь, то властно сжимая.

Опустив веки, она чувствовала, что тает, как туман под жаркими лучами солнца.

— В постель, — прошептала она.

— Позже, — возразил он, полностью обнажив ее грудь. — Это мой сон. И я намерен наслаждаться каждым мгновением.

Катриона подавила стон. Сквозь ресницы она увидела улыбку предвкушения на его губах и взгляд, устремленный на напрягшийся под его пальцами сосок.

Ричард искоса взглянул на нее.

— В Лондоне я знавал женщин, воображавших, что страсть не для них. — Его улыбка стала откровенно хищной. — Им нравилось думать, что они сделаны изо льда. — Его губы торжествующе изогнулись. — Мне удалось растопить немало таких айсбергов.

Как бы в подтверждение своих слов, он с нарочитой интимностью сжал ее ягодицы и переключился на другую грудь.

— С тобой, однако, особых трудностей не предвидится. Ты похожа на гору, в тени которой выросла.

В замешательстве Катриона спросила:

— На Меррик?

— Угу. Снег и лед на вершине… — Он провел рукой по ее животу и задержался в углублении, где сходились бедра. — И огонь внизу.

Невольно дернувшись, Катриона резко втянула воздух. Ричард плотнее обхватил ее ягодицы, удерживая на месте, и продолжил игру, отслеживая через тонкую ткань контуры ее ног. Возбужденная его прикосновениями, она часто дышала, но когда он потянулся к подолу ночной рубашки, сердце ее подскочило и забилось где-то у горла.

Рука его медленно скользнула вверх, вдоль лодыжки и колена, увлекая за собой тонкую ткань, и замерла. Он ласкал ее обнаженное бедро, опаляя кожу тысячами искр.

Завороженная его действиями, Катриона не могла не признать его правоту. Ноги ее послушно раздвинулись, открывая доступ к медным завиткам.

Ричард поднял на нее сиявший голубым пламенем взгляд.

— Ты словно спящий вулкан. — Он нежно коснулся мягкой плоти. — Я разбужу тебя к жизни. И не успокоюсь, пока страсть, как раскаленная лава, не вскипит в твоих жилах. Пока, влажная и разгоряченная, ты не откроешь свои прелестные бедра и не позволишь мне войти. Заполнить тебя, погрузиться в твое тепло.

Катриона закрыла глаза. Его пальцы скользнули внутрь, поглаживая трепещущие складки, губы прильнули к ее губам. Резко выдохнув, она страстно откликнулась и обвила его руками.

Чуть отстранившись, Ричард негромко усмехнулся.

— Ты совсем непохожа на тех лондонских ледышек. Самое удивительное, что тебе это отлично известно.

Не открывая глаз, Катриона чувствовала, как он приоткрыл ее лоно, мягко нажал и медленно скользнул пальцем внутрь, нежно поглаживая.

Охватившее ее напряжение отпустило, уступив место волнам тепла, накатывавшим на нее одна за другой. Она крепче обхватила Ричарда, прижимаясь к нему, словно к скале, вздымающейся в бушующем океане чувств.