Доналд не знал ответов на эти вопросы, но хотел бы знать. Преступников нужно схватить и казнить. В древней Корее убийц обезглавливали, а их головы выставляли на всеобщее обозрение на шестах, чтобы их могли клевать птицы. Корейцы верили, что тогда неприкаянные души убийц, слепые, глухие и немые, будут обречены на вечные скитания. Тогда и в иной жизни они не столкнутся с Сунджи, думал Доналд, ведь она в своей безграничной доброте способна взять их за руки и повести в безопасный и уютный уголок.

Снова вспомнив о следах, оставленных армейскими ботинками, и о пластиковой бутылке, Доналд остановился перед каким-то кинотеатром. Неожиданно ему захотелось участвовать в расследовании майора Хвана – не только для того, чтобы воздать террористам по заслугам, но и чтобы сосредоточиться на чем-то ином, кроме своего горя.

Впрочем, возможно, для него найдется и другое дело. Не исключено, что ему удастся разобраться в сути и мотивах преступления быстрее, чем Корейскому ЦРУ. Для этого ему потребуются помощь генерала Норбома и вера в успех. Почему-то Доналду казалось, что Сунджи одобрила бы его планы.

При мысли о Сунджи слезы опять покатились по щекам Доналда. Он подошел к краю тротуара, остановил такси и поехал на военную базу США.

Хотя радиотелефон был настроен на полную громкость, Роджерс с трудом слышал Пола Худа, и ему пришлось плотнее прижимать наушники. Впрочем, в плохой слышимости было и определенное преимущество – когда Роджерс набирал номер, он понимал, что ему предстоит далеко не теплая дружеская беседа. И он был прав.

Лучше бы Худ накричал на Роджерса, тогда генерал по крайней мере хорошо слышал бы директора. Но Пол Худ редко повышал голос. Если его что-то раздражало, он начинал говорить очень медленно, обдуманно вытягивая из себя слово за словом, как будто боялся поскользнуться на собственном гневе. В такие минуты Худ казался Роджерсу поваром в фартуке и белом колпаке с противнем в руках, на котором он осторожно опускает пиццу в печь.

– ., оставил меня с неукомплектованным штатом, – говорил Худ. – Моей правой рукой стала Марта.

– А чем она плоха, Пол? – кричал Роджерс в микрофон. – В первой заокеанской операции я должен быть с отрядом.

– Не ты принимаешь такие решения! Ты должен был согласовать свои планы со мной!

– Я знал, что у тебя хватает дел. Мне не хотелось лишний раз тебя беспокоить.

– Ты боялся получить отказ, Майк. Признайся хотя бы в этом. Не пытайся меня обмануть.

– Ладно. Признаю, в этом ты прав.

Роджерс покосился на подполковника Скуайрза. Тот делал вид, будто ничего не слышит. Генерал побарабанил пальцами по телефону; он надеялся, что Худ остановится вовремя. Роджерс был таким же профессионалом, как и Худ, тем более в военных вопросах, и не был намерен выслушивать больше необходимого. Особенно от того, кто выколачивал деньги из таких типов, как Джулия Роберте или Том Круиз, когда генерал вел в бой механизированную бригаду в Кувейте.

– Хорошо, Майк, – сказал Худ, – ты остаешься с отрядом. Что мы можем сделать, чтобы ваша операция прошла наиболее эффективно?

Бог ты мой! Он действительно знает, когда нужно остановиться, подумал Роджерс, и сказал:

– Пока держи меня в курсе дела, как развиваются события, а если нам придется предпринять активные действия, убедись, что мои сотрудники предварительно проиграли ситуацию на компьютере.

– За компьютерным моделированием я прослежу, а единственной новостью было то, что президент поставил нас во главе Группы по разрешению корейского кризиса. Он намерен занять жесткую позицию.

– Хорошо.

– Хорошо это или плохо, мы обсудим потом, когда все закончится, за пиццей и пивом. Пока же приказ остается прежним – следовать к месту назначения. Мы сообщим по радио, если будут какие-то изменения или поступит свежая информация.

– Понял.

– И еще одно, Майк.

– Да?

– Не забывай о своем возрасте и предоставь возможность ребятам таскать тяжести.

Роджерс и Худ попрощались. Генерал откинулся на спинку и про себя усмехнулся, вспомнив своего любимого персонажа из субботней вечерней передачи. Но что его действительно тронуло, так это упоминание Худа о пицце. Возможно, это было простым совпадением, но нельзя отрицать, что Худ обладал почти сверхъестественным чутьем в том, что касалось маленьких людских слабостей. Роджерс часто задумывался, появился ли этот талант у Худа, потому что он занялся политикой, или он стал политиком, потому что имел такой талант. Как только у Роджерса возникало желание дать Худу пинка, он напоминал себе, что Пол занял место директора Оперативного центра не без веских оснований.., как бы Роджерсу ни хотелось, чтобы это место предложили ему.

Еще Роджерсу очень хотелось, чтобы Худ хотя бы изредка присоединялся к нему в его развлечениях, а не вел себя так, словно вознамерился принять участие в конкурсе «Лучший семьянин года». За игорным столом они, наверное, могли бы заработать состояние, а кое-кто из его девушек, возможно, заставил бы Худа немного расслабиться, сделать его жизнь чуть легче.

Роджерс стянул наушники и прислонился к вибрирующей алюминиевой стенке транспортного самолета. Провел ладонью по седеющим черным волосам, которые коротко постриг накануне.

Роджерс понимал, что Худ не может стать другим – точно так же, как не может вдруг измениться и он сам. Вероятно, это не так уж и плохо. Что сказал Лаодам Одиссею? «.., яви же силу свою нам, изгнав из души все печальные думы». Что стало бы с любым из них, если бы их не подстегивало чувство соперничества, соревнования? Одиссей не стал бы участвовать в играх, не победил бы в метании диска, не был бы приглашен во дворец Алкиноя и не получил бы подарки, которые так пригодились ему на обратном пути.

– Сэр, – обратился Скуайрз к Роджерсу, – не хотите ли просмотреть наши сценарии? Нам понадобится часа два.

– Вы совершенно правы, – согласился Роджерс. – Это изгонит «из души печальные думы».

Скуайрз удивленно покосился на генерала, сел рядом с ним и взялся за устрашающе толстую папку.

Лиз Гордон сидела за спартанским металлическим столом в своем небольшом кабинете, единственным украшением которого были фотография президента с его подписью, а на двери – мишень для игры в «дротики», некогда принадлежавшая Карлу Юнгу и подаренная Лиз ее вторым бывшим мужем.

Рядом со столом Лиз сидели ее помощница Шерил Шейд и младший психолог Джеймс Соломон. Они подключили свои портативные компьютеры к компьютеру Лиз Peer-2030. He сводя взгляда с экрана монитора, Лиз прикурила от догоравшей сигареты «Мальборо» новую и выпустила облако табачного дыма.

– Похоже, наши данные подтверждают, что президент КНДР – примерный гражданин своей республики. А вы что скажете? Шерил кивнула.