прокладывать дорожку ещё в одну сторону — параллельно трассе до следующей деревни.

Теперь нужно было выяснить, куда ведут автомобильные следы, на которые наткнулся Генка. Это Генка поручил мне с Витей. Днём на ферме работают девчонки, и их присмотра достаточно.

Кстати, ферма наша уже давала первые урожаи, на грядках подросла редиска, которую мы с удовольствием ели отдельно и в салатах с подросшим луком и кое-какой зеленью, вроде петрушки.

Мы с Виктором вооружились пистолетом и автоматом и поехали на «Ниве». Если там завалено снегом, то на ней проехать легче, чем на «Жигулях». Я после бессонной ночи устал, поэтому машину вёл Витя.

До места, где Генка прекратил чистку снега, мы доехали быстро. Отсюда шла автомобильная колея. Судя по её глубине, здесь ездили регулярно. Мы поехали по ней и быстро убедились, что эта дорожка ведёт к части. Витя сказал:

— Я думаю, что это моё отделение с капитаном подмёрзло и вернулось. Конечно, это может быть кто угодно, даже просто проезжие, но тогда надо предположить, что мои танкисты просто свалили куда-то.

— Так это вполне возможно, — ответил я. — Они для того и ушли, чтобы уехать.

— Ну так-то да, — согласился Витя и замолчал.

— Ты вплотную к части не подъезжай, остановись метрах в ста, — сказал я. — Если там кто-то есть на КПП, не надо чтобы нас увидели. Мы с тобой через заборчик перепрыгнем и посмотрим, что там к чему.

— Думаю, лучше вообще к части не подъезжать, — возразил Витя. — И лезть туда нечего. Нужно залечь где-нибудь подальше и понаблюдать часика два.

Я подумал, что Витя, пожалуй, прав. Действительно, зачем нарываться, если можно присмотреться. Витя свернул с наезженной дороги и проехал под уклон. Прорываться через сугробы было нелегко, но «Нива» справлялась. Метров через семьсот, Витя заглушил мотор.

— Ну вот, — сказал он, — теперь залезем на тот пригорочек и замрём. Часть отсюда как на ладони, даже плац виден. Главное, самим не отсвечивать, бугорок этот из части тоже маячит, и мы на белом снегу — как два тополя на Плющихе.

Одеты мы были тепло, поэтому, чтобы быть незаметными, легли на снег. Но уже через пятнадцать минут решили, что вдвоём лежать на снегу нет смысла. Один может наблюдать, а второй — греться в машине. Первым дежурил я, через полчаса меня сменил Витя, потом снова я. Когда я вёл наблюдение шестой или седьмой раз, на плацу появился человек. Я махнул Вите рукой и через полминуты он был рядом со мной.

— Не видно ничего, — проворчал Витя. — Почему мы без бинокля?

Затем спросил:

— Откуда он вышел?

— Из-за ближайшего здания.

— Это казарма моей роты, — сказал Витя. — Скорее всего, из казармы и вышел. Он в гражданке, а мои должны быть в форме. Но лицо я отсюда не разгляжу.

— Куда он идёт, как думаешь?

— Похоже, что к складам. Может, за едой.

— На КПП, похоже, никого нет, — сказал я. — Может, нам ничего не выдумывать, а просто догнать его и расспросить?

Витя посмотрел на меня.

— Можно и так. Только там попасть в ловушку как два пальца об асфальт. Давай так: один будет говорить, а второй по сторонам глядеть.

До части было с полкилометра напрямую, но через глубокий сугроб или километр в обход по колее. Мы пошли по колее. Через десять минут прошли КПП, где, действительно, никого не было и побежали через плац, чтобы как можно быстрее миновать зону обзора из казармы.

Когда мы подошли к продовольственному складу, человек там складывал в тележку банки с тушёнкой и крупы. Увидев нас он вздрогнул и пробормотал:

— Я уже заканчиваю, сейчас привезу. Не бейте…

Витя подошёл к нему вплотную и спросил:

— А кто тебя бьёт?

Мужик сообразил, что с кем-то нас спутал, и нехотя сказал:

— Да вон в казарме поселились… танкисты какие-то да урки, — и сплюнул.

— Урки? — удивился Витя, а меня осенило:

— Танкисты? Ты сказал «танкисты»?

— Ну да, танкисты, что тут такого? Поселились, нас сделали рабами, бьют постоянно… Мужики, а вы кто? — он с надеждой посмотрел на нас. — Может заберёте меня отсюда? И сестру с женой, а? Мы работать умеем, всё, что скажете, будем делать, только заберите… — мужик хлопнулся на колени и заплакал.

— Встань, ты чего… — поднял его Витя. — Кто там главный у них?

— Да хрен его знает, садюга какой-то. Кайфует, когда кого-нибудь бьёт или мучает, ни дня без этого не может. Они его называют Коляном.

— Коля Черновол? — спросил Витя.

— Фамилию не знаю. Мужики, мне идти надо. Когда задерживаюсь, бьют сильно, мутузят до потери сознания. Места живого нет. Или забирайте меня, или я пошёл.

— Ещё пара вопросов. Сколько их?

— Девять человек.

— Капитан среди них есть? Чернявый такой, прихрамывает…

— Вроде, нет.

— А твоих сколько?

— Пять мужиков и девять женщин. Ну что, заберёте?

— Если мы тебя сейчас заберём, они насторожатся. Скажи ещё вот что: сюда ты один ходишь, или кто-то с тобой?

— Только я. На улице мороз, они нос высунуть боятся. Только в крайнем случае выходят. А я куда денусь? Бежать некуда, да и жену с сестрой бросить не могу.

— Зовут тебя как?

— Андрей.

— Значит, Андрей, договоримся так. Мы будем тебя ждать на этом складе, начиная с завтрашнего дня. Пока никому ничего не говори. Если о нас узнают, будешь тут в рабстве до конца дней: в ближайших ста километрах больше нет никого. Только мы и они. И давай там нос не вешай, вытащим вас отсюда.

Мужик взял тележку с продуктами и понуро поплёлся в казарму.

Из части мы вышли какими-то известными Вите «партизанскими» тропами, чтобы лишний раз не светиться на плацу.

В Полянах мы обо всём рассказали Генке. Генка созвал всех на совет.

— Воевать мы с ними не можем, — объяснил Витя. — Их девять, нас четверо, даже если с Егорычем считать…

Девчонки попытались протестовать, но Генка знаком показал молчать.

— То есть нас вдвое меньше, — продолжил Витя. — К тому же, там стреляные парни: подготовка, тот же Черновол и повоевал… может, поэтому кукушка и поехала. Они хорошо вооружены, а у нас один автомат, пистолет и двустволка. Ещё урки